дверью послышались шаги, я потянул носом, улавливая мужской запах. Девчонка, не подозревая о скором появлении гостя, сосредоточенно глядела на экран, на котором высветились несколько диаграмм и столбцов с постоянно меняющимися цифрами. Самые большие, предположительно, показывали мой пульс. Отбросив одеяло в сторону, я поднялся с матраца и полностью выпрямился, привлекая внимание девчонки.

— Что случилось? — тихо спросила она, заметив, как сильно натянулись провода и одна присоска, не выдержав натяжения, отклеилась от моей груди. Я повернул морду к двери, и девчонка сказала: — Ясно, кто-то идет. Но ты не бойся, я тебя в обиду не дам. — Подбодрив меня таким образом, она подошла к клетке.

Тонкие пальцы робко погладили шерсть на моей лапе. Я опустил взгляд. Она серьезно думает, что сможет защитить меня? Хрупкая человеческая девчонка, не подозревающая, что профессор использует ее в своих личных целях?

Замок щелкнул, дверь в камерную распахнулась, впуская профессора. Круглые очки сверкнули на тонком крючковатом носе.

От этого типа веяло опасностью. Не той опасностью, что исходит от дикого, кровожадного хищника, подстерегающего свою цель в кустах и готового вцепиться ей в глотку при первой возможности, а совсем иной — той опасностью, которую может источать лишь волк, скрывающийся под личиной беспомощной овечки. Такие как он обводят окружающих вокруг своего когтя, надавливая на их слабые точки. А потом, когда жертвы начинают ему доверять, притворяющийся овечкой волк берет их под свой абсолютный контроль.

В клетку просочился могильный запах. Именно так пахнут убийцы. Теперь я был уверен на все сто: этот тип — настоящий маньяк.

— Ну что, как наши дела? — поинтересовался профессор и взглянул на меня. — Вижу, наш пациент уже идет на поправку. Хорошо, хорошо.

— Показатели сердечно-сосудистой в норме. Что с остальными, не могу сказать, нужно проверять, — отрапортовала девчонка и отпрянула от монитора, уступая место подошедшему к ней профессору.

Тот мазнул взглядом по движущимся цифрам и диаграммам, а после удивленно спросил:

— Где, говоришь, ты училась?

— В высшем технологическом университете Алкайского региона, — растерянно ответила девчонка и задала неуверенный вопрос: — А вы разве не читали мое резюме?

Профессор хмыкнул.

— Девонька моя, если бы я читал резюме каждого стажера, попадающего ко мне на практику, то кто бы занимался лечением животных? Вот именно. Никто. — Он слегка улыбнулся, после чего протянул черную папку девчонке, которая тут же ее приняла, и произнес серьезным тоном: — А теперь к делу. Это твой договор, в нем указаны все нюансы: рабочий график, зарплата и твои обязанности. В самом конце найдешь соглашение о неразглашении. Перед завершением твоей смены все бумаги необходимо будет подписать. Вопросы есть?

Этот мерзкий тип пристально посмотрел на мою спасительницу через круглые линзы своих очков. Я напрягся, готовый переломать прутья клетки и наброситься на профессора. Но пока этот ублюдок не делал ничего, кроме как жадно разглядывал девчонку. Та, будто не расслышав его вопрос, уткнулась сосредоточенным взглядом в раскрытую перед собой папку, полную бумаг.

Профессор прокашлялся, пытаясь привлечь к себе внимание собеседницы.

— Мисс Радова, вопросы есть? — повторил он.

«Радова…», — мысленно произнес я. Значит, я не ошибся. Моей спасительницей оказалось дочь доктора Радовой.

Девчонка подняла свои разноцветные глаза на профессора и ответила:

— Вопросов куча. Можно я возьму договор домой?

Лицо мужчины исказила недовольная гримаса.

— Нет, Мисс Радова, вы либо подписываете его сегодня, либо завтра утром на работу можете не являться, — строго произнес он и сложил руки за спину.

Девчонка закусила губу и задумчиво посмотрела на меня.

Нет, ну чего она, спрашивается, ждет? Самое время отказаться и валить из этого гребаного места! Неужели она совсем не чует опасности? Хотя чего уж там говорить, она и меня в зверином обличии не испугалась.

Я, глядя на нее, хищно оскалился, пытаясь таким образом предупредить. Однако эта дуреха, продолжая кусать уже ставшие красными губы, несмело ответила:

— Хорошо, я прямо сейчас пойду читать договор и, как только разберусь со всеми пунктами, дам вам знать о своем решении. — Она закрыла папку и продолжила: — Как я понимаю, то, что произошло сегодня, я не имею права разглашать. Тогда и договор желательно держать подальше от посторонних глаз. Вы не против, если почитаю его здесь, в камерной?

Мерзкий тип пожал плечами:

— Да пожалуйста. Главное, не отвлекай меня от работы. Ну все, девонька моя, свободна.

Профессор кивнул ей, потом подошел к шкафу и распахнул двери.

Я снова оскалился на мою спасительницу, но та лишь бросила на меня виноватый взгляд и помотала головой: мол, решения своего не поменяет.

Вот же упрямая, в точности как ее мать! Весь совет двенадцатых твердил доктору Радовой, что ей не следует совать нос в политическую войну. Пусть сидит в клинике, лечит фиаров, проводит над нами исследования да бережет себя и свою семью… Но нет. И что теперь?.. Теперь весь мир считает ее мертвой, а мы, двенадцатые, со всеми своими связями, деньгами и властью до сих пор не можем найти пропавшую госпожу Радову.

Признаться, я думал дождаться, когда девчонка закончит свою смену, и свалить отсюда, но теперь даже не знаю, что делать. Оставить ее одну с этим мерзким типом не могу. Похоже, придется задержаться здесь ненадолго.

***

Моя спасительница покинула камерную, но далеко не ушла. Я уловил, как она протащила что-то нетяжелое по полу в соседней комнате и поставила этот предмет возле двери. Тогда я понял — то был стул, на котором девчонка потом уместилась.

Я перевел взгляд на профессора, наполняющего маленький, похожий на дротик шприц прозрачной жидкостью из пузырька. Наклейка на ампуле гласила: «раствор бензодиазепина крест-35». Я не имел ни малейшего понятия, как действует этот препарат, но по резкому химическому запаху, напоминающему ацетон, предположил, что ничего хорошего для меня, даже в звериной форме, этот раствор не обещает. Я оскалился и тихо зарычал.

Мерзкий тип взглянул на меня и с усмешкой произнес:

— Скалиться будешь еще недолго.

Потом он выбросил пустую ампулу в мусорку, подошел ко второму металлическому шкафу, открыв его. Полки были заставлены коробками с лекарствами и вещами для оказания первой помощи: бинтами, марлями, антисептиками с ярко выраженными запахами, которые мой звериный нюх учуял и в закрытых мензурках. Со внутренней стороны на дверцах шкафа висели несколько пистолетов. Я понял, что оружие не было огнестрельным. Ни запаха свинца, ни пороха — если предположить, что в этом месте где-то