Катя вынула из кошелька бумажку с адресом и направилась к пожилым женщинам, что-то бурно обсуждавшим около двери в магазин.

— Здравствуйте! Не подскажете, как проехать на улицу, — она заглянула в листочек, — Лесной тупик?

— А кого тебе там?

Катя вновь уткнулась в бумажку:

— Мне нужен дом Рябининой Клавдии Дмитриевны.

— Ты дачница, что ли? — смягчилась одна из женщин. — Сворачивайте направо, на развилке еще раз направо и едете до леса. Белый кирпичный дом. Ну, увидите! — помолчав, она со вздохом добавила. — Рано Клавдия умерла, пожить бы еще надо.

Потеряв к Кате интерес, женщины продолжили разговор.

Дом нашли быстро. Он оказался предпоследним в левом ряду. Водитель заглушил мотор, но выходить из машины не торопился.

— Разгружать сама будешь, красавица? — парень игриво подмигнул.

— Сколько? — безразлично подняла глаза Катя.

— Договоримся, — проворчал вымогатель. — Дочь только отведи подальше от дороги, пусть на траве пока посидит.

Катя прихватила из кабины старый детский плед, усадила на него Сонечку и вручила ей куклу Машу. Шофер лениво перенес на обочину вещи.

— Дальше сама как-нибудь справишься, — он поправил съехавшие с толстого живота широкие штаны на резинке и кивнул на кабину. — Пойдем, отдашь деньги, и я поеду!

Она устало забралась на заднее сиденье, где лежала сумка с деньгами и документами.

Вдруг дверь кабины за ее спиной резко захлопнулась. Водитель ужом за доли секунды оказался рядом. Потные неожиданно сильные руки жадно заскользили по тонкой спине. Вжикнула молния брюк, каким-то неуловимым движением парень ловко сдернул их вниз, потом рванул застежку легкой хлопковой рубашки. Клепки с треском мгновенно расстегнулись.

От неожиданности Катя впала в ступор, задыхаясь под тяжестью мужского тела.

— Отпусти, слышишь, сволочь, гад, урод! — она в бессильной ярости мотала головой из стороны в сторону.

— Ух ты, какая вкусненькая! — слюнявя ей грудь мокрыми губами, приговаривал шофер. — Я сразу просек, что мужика-то давно у тебя не было. Ничего, это мы сейчас поправим!

Толстые липкие пальцы уткнулись ей в живот и поползли вниз. Она отчаянно застонала.

Парень сильно прижал ей одну руку к спинке сиденья, вторую подогнул вбок под поясницу и приподнял ее бедра. В последний момент Катя рванула руку из-под поясницы и со всей силы вонзила ногти в жирную шею. От неожиданности водитель заорал.

В лицо Кате дурно пахнуло дешевыми сигаретами, луком и нелечеными зубами. От омерзения и перенесенного ужаса ее вырвало, и это спасло ее от окончательного унижения.

— Ах ты дрянь! Сучка безмозглая! Всего меня облевала и обивку изгадила, — щеку Кати обожгла увесистая оплеуха. Таксист, смачно матерясь, со злостью пнул ее в бок и перелез на водительское место. На его шее проступили три ярко-алых полосы с темными бусинками крови.

Шофер вытер потное лицо замызганным полотенцем, поправил футболку и зло прошипел:

— Деньги за проезд давай! Да пятихатку за разгрузку не забудь. Вали отсюда, шалава!

Она отсчитала деньги и бросила на сиденье. Со всей силы хлопнула дверцей и неторопливой походкой направилась к дочке. С трудом сдерживала рвущиеся из груди рыдания. «Все позади, позади», — успокаивающе, тонкой струной скрипки звучало в ее душе.

Сонечка играла с котенком. Позабытая кукла Маша валялась на траве около пледа.

— Мама, мамочка! Гляди, какая киска! — дочка захлебывалась от восторга.

Катя тяжело опустилась рядом. Равнодушно огляделась вокруг.

Улица по-прежнему выглядела пустынной. Дома раскинулись вольготно на довольно приличном расстоянии друг от друга. Они казались необитаемыми, некоторые вообще стояли с заколоченными окнами. «Куда все исчезли? Неужели в этом конце улицы никто не живет?» — ей сделалось не по себе.

— Я назвала котеночка Шарик! Посмотри, какой хорошенький! — Сонечка протянула котенка.

Котенок, или, скорее, кошачий подросток, и впрямь оказался хорош: круглый, с плотной однотонной рыжей шерстью и любознательными немного испуганными желтыми глазами.

— Давай взгляну на твоего Шарика! — Катя осторожно взяла котенка на руки. «Зверь» оказался женского пола и явно домашним: ушки чистые, глазки без гноя. — На, возьми назад! Только это не Шарик, а скорее Шерри. Потому что девочка!

Котенок прижался к Сонечке и обиженно замурлыкал.

— Посиди еще немного, поиграй с Шерри! Я перетащу сумки поближе к дому. — Катя показала рукой. — Вон к тому, белому. Видишь? А потом умоемся, и я тебя покормлю.

— Мы будем здесь жить? В этом доме? — удивленно спросила дочка.

Катя посмотрела на сиротливо белевший в отдалении дом с тусклыми, уставшими от долгого ожидания хозяев стеклами окон.

И твердо ответила:

— Да, мы будем жить здесь.

Потом устало потерла лицо, оправила мятую одежду и направилась к обочине дороги. Через несколько минут она, пыхтя от натуги, тащила первый баул к дому.

* * *

Спустя час все было закончено. У обочины осталась только детская кровать.

Катя подошла к осевшей, плотно прикрытой калитке, для верности прикрученной кольцом из провода к опоре ограды, и с трудом приоткрыла ее. Впопыхах она не заметила остро торчавший конец провода и больно расцарапала кожу запястья. Царапина багрово вздулась и засочилась кровью. От досады со злостью пнула калитку и наконец вошла во двор.

За домом явно присматривали. Траву во дворе кто-то выкосил. На двери кособокого тесового коридорчика висел новый наборный замок. Катя подергала за ручку двери. К сожалению, в дом пока не войти! Старый ключ от дома, врученный мамой вместе с документами, к новому замку не подойдет. Катя окинула взглядом двор. Лавочки ни во дворе, ни возле входа в дом не наблюдалось.

«Ладно. Отдохнем пока на скамейке возле калитки. Заодно с Сонечкой перекусим, — решила она. — А потом придумаю, как попасть в дом». Трясущимися от физического напряжения и голода руками, она распотрошила сухой паек, заботливо приготовленный мамой.

На кособокой, но широкой и еще крепкой скамейке расстелила бумажные полотенца, выставила баночки с мясным пюре для детского питания, сделала несколько бутербродов со вчерашним хлебом, вскрыла упаковку с печеньем и добавила две бутылочки с детской водой. Пить воду из колонки не решилась.

Шерри терлась о ноги и яростно просила угощения. Все в молчании сосредоточились на еде. Слышался только хруст печенья и довольное урчание котенка.

После перекуса Катя, расстелив плед, усадила дочку на скамейке, прикрыла ветровкой и покрепче прижала к себе. Измученная Сонечка задремала. Шерри спряталась под скамейку и затихла.