Она накинула куртку и вышла на крыльцо. Несколько раз полной грудью вдохнула чуть влажный прохладный осенний воздух. Задумалась. Ее вдруг пронзила острая жалость к Максиму. Из глубин памяти всплыли их жаркие встречи, его пронзительно голубые глаза, розы на ее рабочем столе в банке коричневого стекла, роковые слова, сказанные им в бухгалтерии, разом все перечеркнувшие. И над всем этим родное, доброе, лучащееся любовью к ней Димино лицо.

«Я верю, Максим справится. Все у него будет хорошо!» — решила она и твердой рукой удалила сообщение.

* * *

Мечта Кати о скромной регистрации брака с треском провалилась.

Деревня есть деревня, всем до всего есть дело!

После отъезда мастеров салона красоты в райцентр, Катя, полностью готовая к отбытию в загс, села на стул и застыла в трепетном ожидании Димы. Ей хотелось побыть в спокойной тишине.

Но не тут-то было!

Баба Люба, видно, не спала всю ночь, придумывала что-то этакое, чтобы в последний час перед официальным замужеством жизнь Кате медом не казалась.

«Вот вредная старуха, — бушевала она в душе, раскрасневшись от негодования. — И перечить ей не смей, сразу губы обиженно поджимает! Выкуп за меня требовать вознамерилась. И мама с отчимом ей потакают! Сонечку около меня за столом посадят, чтоб за „место жениха“ с Димы деньги взять, да не продешевить! — Катя сердито сдвинула брови. — Стыд на все Порецкое! Мало этого, так близнецы на крыльце стоять будут и требовать с жениха уплаты „налога“ за вход в дом. Если что, баба Люба драться велела, но без уплаты не впускать. Добрая старушка, ничего не скажешь!»

Катя кусала губы, чтобы не разреветься и не испортить шикарный макияж.

«Вот и зарегистрировались скромно, — злилась она, — неделю будет в Порецком о чем поговорить!»

Катя думала, что шокировать ее уже ничем нельзя, но ошиблась.

Ровно в полдень, с Верхнего порядка раздался закладывающий уши многоголосый звук сирены,мощной волной наплывающей на Лесной тупик. Катя испуганно выглянула в окно и потеряла дар речи.

К дому неумолимо приближалась вереница из пяти белых иномарок, украшенных по капоту наклеенными разноцветными лентами, а на первой, возглавляющей кортеж машине, горделиво красовались свадебные кольца.

— Ну и ладно! — решила Катя. Ей вдруг стало весело. — Пусть Диму-предателя оберут до нитки. Не захотел скромности — пусть разоряется, карманы выворачивает!

И со смиренным видом, как и подобает невесте, села за заботливо накрытый бабой Любой и мамой «выкупной» стол. Рядом с ней посадили по-взрослому торжественную Сонечку.

Зря Катя переживала! Дима оказался на высоте. И с близнецами на крыльце сумел полюбовно договориться, и Сонечку выкупом не обидел.

— Ничего себе тихоня! — улыбалась Катя, глядя на Диму влюбленными глазами. — Что и говорить, повезло мне. Вот что значит, жених из деревни! С таким не пропадешь!

* * *

Катя из всей церемонии бракосочетания запомнила только, как на ее безымянный правый палец скользнуло прохладное обручальное колечко; затаенный жар первого супружеского поцелуя и безграничную нежность в устремленных на нее любимых карих глазах.

Когда они спускались из загса по лестнице, Дима привлек ее к себе и нарочито почтительно прошептал ей в ухо:

— Мадам Озерова, разрешите мне на правах мужа предложить с воскресенья медовую неделю уединения в одном из престижнейших пансионатов Поволжья, — его глаза смеялись. — Париж придется оставить на потом из-за отсутствия у вас загранпаспорта. Но мы наверстаем, верно?

— Конечно! А куда ж мы денемся?! Но вначале придется дать тебе уроки французского, — засмеялась Катя и крепко прижалась к плечу мужа.