признания коллег было нелегко. В начале практики пациентами стали дети друзей и знакомых. В одном доме отец принимал взрослых пациентов, а Анна устроила кабинет для детей.

Работа с детьми существенно отличалась от привычного взрослого психоанализа. Родители нередко приводили ребенка вопреки его воле, дети баловались или не хотели разговаривать с Анной, прятались под стол, упрямились. Пригодился учительский опыт Анны, она входила в их круг: могла их разговорить, рассказать сказку, интересные истории, показать фокус, разыграть сценку, сама залезть под стол.

В том же году Анна узнала, что отец болен раком. Ей вдруг сообщили, что нужно забрать «господина профессора» из кабинета врача, где ему сделали операцию на челюсти. Некоторые современники отмечали, что именно благодаря постоянной заботе дочери Фрейд смог прожить после такого тяжелого диагноза и первой операции еще 16 лет, перенеся 31 операцию. Анна ухаживала за ним, сопровождала в поездках. Периодически она зачитывала его доклады на научных заседаниях, ездила вместе с ним на международные конгрессы, вела переговоры.

В 1925 году в Вену приехала Дороти Бёрлингам-Тиффани – женщина с четырьмя детьми и без мужа, как сразу отметил З. Фрейд (муж жил отдельно от семьи и позднее покончил с собой). Дороти была дочерью богатого американского фабриканта и изобретателя Тиффани, почитателя Фрейда. Как некогда тетя Минна для детей Фрейда, Анна стала второй матерью для детей Дороти, а затем и для детей своей сестры Софи. Анна обладала талантом быть одновременно взрослой и ребенком, потому имела успех в общении с детьми и проведении психоаналитических сеансов. Для некоторых занятий она приглашала частных учителей: Питера Блоза и Эрика Эриксона, который тоже проходил у нее полный курс психоанализа.

В 1926 году Анна Фрейд стала секретарем, а через год Генеральным секретарем Международного психоаналитического общества. Отец не мог присутствовать на заседаниях, и она принимала присужденные ему награды. Например, в 1930 году во Франкфурте-на-Майне она получала почетную премию имени И. В. Гёте.

С 1928 года семья Бёрлингам переехала в дом Зигмунда Фрейда, где они жили вместе с Анной до самой ее смерти в 1982 году. Вокруг Анны Фрейд образовался круг соратниц, известный в истории психоанализа как «круг четырех дам»: Анна, Дороти Бёрлингам, Жанна Лампл де Гру и Марианна Ри-Криз. Они окружали Зигмунда Фрейда, ограждая его от назойливых посторонних. Доступ к «патриарху психоанализа» мог получить одобренный Анной человек. Отец полностью доверял дочери.

Зигмунд Фрейд считал психоанализ самостоятельным направлением в науке и относил его скорее к психологии, чем к медицине, не без оснований опасаясь, что он будет включен в курс медицины в качестве одного из разделов психотерапии. Анна постоянно помогала тяжелобольному отцу: вела его переписку, переписывала и редактировала научные статьи.

В истории психоанализа мы можем назвать имена женщин, которые приблизились к Фрейду еще до появления на сцене психоанализа Анны: «прекрасная Хелен» – Хелен Дейч. Она была старше Анны на 11 лет, изучала медицину и психоанализ у Фрейда. В 1924 году Дейч возглавила только что созданный Венский психоаналитический институт. Анна Фрейд, в свою очередь, стала секретарем этого института. Она читала в нем лекции по детскому психоанализу для воспитателей и педагогов. С коллегами отношения были конкурентны. Но иногда соперничество грозило кризисом всего движения.

Говоря о психоанализе, нельзя не вспомнить и нашу соотечественницу Сабину Шпильрейн (1885–1942). Фрейд ценил работы своей ученицы об исчезающем «я», Сабина повлияла на учение позднего Фрейда о Танатосе, деструктивном влечении; Карл Густав Юнг был в нее влюблен, и она им увлеклась до безумия, так что только конфликт Фрейда и Юнга ее отрезвил. Во многом ее учеником считал себя Жан Пиаже, крупнейший швейцарский детский психолог, но собственной школы ей создать не дали. В СССР она была педологом, специалистом по развитию детей, по внутренним психологическим доминантам и могла применять достижения психоанализа только частично. Оставшись в оккупированном Ростове-на-Дону, чтобы не бросать свое дело, она была арестована нацистами и сброшена в овраг вместе с двумя дочерьми. Сейчас на месте ее казни по ее завещанию высажены дубы, о ней снято три фильма и в ее городе работает музей.

В 1926 году из Берлина в Лондон пере-ехала Мелани Клайн, известная своими исследованиями особенностей развития ребенка, где неожиданно обрела много сторонников. Психоаналитическому движению грозил раскол. Чтобы сгладить усиливающееся напряжение между английскими и немецкими психоаналитиками, которое очень беспокоило З. Фрейда, А. Фрейд в 1927 году отправилась в Лондон для участия в симпозиуме, посвященном детскому психоанализу.

А. Фрейд вступила в полемику с М. Клайн, которая затянулась на многие годы. А. Фрейд протестовала против «прямого перевода» проявлений детской психической жизни на язык взрослого психоанализа, как это было в работах Клайн. З. Фрейд назвал труды М. Клайн карикатурой на психоанализ. Он указывал на примитивную тривиальность таких выводов Клайн, когда она столкновение двух повозок в игре интерпретировала как «символические половые сношения родителей», а если ребенок опрокинул игрушку, уверяла, что это проявление «агрессивного действия, направленного против отца»[22].

В 1927 году вышла первая книга А. Фрейд «Введение в технику детского психоанализа», включавшая четыре лекции, прочитанные ею в Венском психоаналитическом институте. А. Фрейд считала, что психическая жизнь ребенка подчиняется иным, чем у взрослых, законам. Поэтому, говорила она, аналитик, работающий с детьми, не должен вести себя с ребенком, как со взрослым пациентом. «Решение на анализ никогда не исходит от маленького пациента, оно всегда исходит от его родителей или окружающих его лиц»[23], – писала она.

Анна выделяет четыре приема техники анализа взрослых: сознательное воспоминание пациента, толкование сновидений, свободные ассоциации и практика переноса. Работая со взрослым, аналитик не принимает сведения от его окружающих и близких, в отличие от ребенка, первичный анамнез которого составляется по свидетельствам и сведениям родственников и близких.

Для детского анализа более чем актуален прием толкования сновидений. Более того, он очень эффективен, поскольку детская непосредственность и игровая настроенность делают их открытыми к разговору. Другой неотменимый прием детского психоанализа – это «сны наяву»[24]. «Дети – мечтатели по своей природе, это качество нужно использовать психоаналитику», – советует Анна. Рассказы о своих фантазиях лишены цензуры стыда или непристойного, поэтому менее лицемерны, нежели рассказы взрослых.

Еще одно выделяемое Анной техническое средство работы с детьми – рисование. Рисунки детей изображают увиденное, пережитое, страхи и желания, как и наши сны. Дети с удовольствием рисуют, комментируя все, что получается. Анна рассказывала о девочке, которая садилась с закрытыми глазами, чтобы «видеть какие-нибудь картины»[25].

А. Фрейд на стыке педагогики и детского психоанализа подчеркивает необходимость установления прочной эмоциональной связи с ребенком: «Что бы мы ни начинали делать с ребенком: обучаем ли мы его арифметике или географии, воспитываем ли мы его или подвергаем анализу, – мы должны прежде всего установить определенные