Военное поколение сменилось жертвенным поколением без покаяния. Площадь стала братским кладбищем советских и партийных работников до 1933 года. Так поле выросло в луг, площадь и кладбище. Сейчас Площадь революции снова зовется Марсовым полем, которое больше походит на Потешный луг. Там запускают воздушных змеев и фонарики желания, сидят с детьми на газонах и вдыхают по весне беззаботную сирень.

Вечные повороты истории проявляются в противостоянии. Известные вопросы: Чарли Чаплин или Бастер Китон, Платон или Аристотель, идеализм или материализм, Ахматова или Цветаева, Толстой или Достоевский, – терзают людей, которые мечтают о каморке со сверчком, а заведуют кафедрой химической энзимологии и переносят в перерывах между парами стеклянные пробирки в одной руке и зеленые яблоки в другой. У них ностальгия по Богу и собственному имени, которое снесло порывом ветра с постамента своей биографии и раскрошило ржавой крошкой, сменив эпистолярный жанр жизни жанром могильных эпитафий.

Имя «Зинаида» в переводе с древнегреческого обозначает «из рода Зевса». Бесславилась или прославлялась Зинаида Гиппиус, имеющая в своем творческом арсенале около 47 зафиксированных псевдонимов? Когда ее имя как ноу-мен (умопостигаемая реальность) стало феноменом (явленной и социальной реальностью)?

Одаренная такими «мужскими» качествами, как сверхпоследовательная отвлеченность мысли и необоримая сила воли, она поставила их выше пассивности и эмоциональности, якобы типичных для женского пола. Г. Адамович упомянул в книге «Из разговоров с З. Н. Гиппиус» случай, когда Мариэтта Шагинян приглашала Гиппиус на вечер женской поэзии. Зинаида Николаевна ответила отказом, кратко прокомментировав: «Простите, по половому признаку я не объединяюсь»[42].

«Неженскость» литературного стиля Гиппиус выражалась в концептуальности и логической точности речевых построений. Н. Н. Берберова отмечала в своих мемуарах: «Она (Гиппиус) искусственно выработала в себе две внешние черты: спокойствие и женственность. Внутри она не была спокойна. И она не была женщиной»[43].

Публичная манифестация упорядочена социальной нормой, которую назначают в качестве меры, мерки, марки, образца, правила. Это похоже на кафкианский Закон. Кафка писал о Вратах Закона: с самого начала человек включен в Закон. Закон не просто пленил взор человека, став социальным видением, он всегда смотрел на него. Человек до Закона – человек без отличительных свойств и особенностей. Различение, от-личение сущности от себя устанавливается в отношениях между абстрактной универсальностью и частным содержанием.

Гиппиус поражала свое окружение пронзительно острыми умозаключениями, а еще более – сознанием и культом своей исключительности. Она не отличала, а исключала. С удовольствием Зинаида Николаевна шокировала, или, как тогда говорили, эпатировала публику, появляясь одетой по-мужски экстравагантно: курточки, бантики, мальчик-паж, при этом густо белила и румянила лицо, как делали актрисы для сцены. Она часто фотографировалась с сигаретой в руках, курила много и охотно. Лицо приобретало вид маски, намеренно созданной искусственности.

Я Богом оскорблен навек.

За это я в Него не верю.

Я самый жалкий человек,

Перед всеми лицемерю.

«Я»[44]. 1901

В. Я. Брюсов в «Дневниках» отмечал в Гиппиус «обольстительную пикантность»: «Я причесываться не буду. Вы не рассердитесь?»[45] – могла обратиться она к гостю. Соединение рафаэлевской и врубелевской красоты во внешнем и внутреннем мире было востребовано художественными кругами того времени.

Перверсия субъекта проявляется в конститутивной (созидательной) расщепленности себя на множество имен. Установление идентичности через именование, формирование субъективности через десубъективацию. Каждое новое имя стирает старое, субъект обезличивается и примеряет новое имя, а с ним – новое лицо. Именование себя – субъективная сингулярность (совпадение с собой, своей субъективностью), определяющаяся через универсальную норму, которая и есть порядок, и называется порядком социальных отношений.

Личность упорядочивает себя, именует и говорит разными голосами по числу имен. Это попытка определения границ (околопредельность) своего сознания. «Бесстыдство таланта» – умение дойти до табуированной границы и заглянуть за нее, более того, рассказать об этом заглядывании, подглядывании. Поэтому многоименный всегда немного вуайерист – подглядывающий за пределы нормы.

Имя человека как реальность, раскрывающая и являющая его, иногда становится больше его самого. Именовать – значит творить. Творческая натура Гиппиус позволяет творить и множить себя в разных именах. В 1899–1901 году З. Гиппиус публиковала первые литературно-критические статьи в журнале «Мир искусства», подписывая их псевдонимами: Антон Крайний, Роман Аренский, Никита Вечер. 47 псевдонимов, как мы уже упомянули, создавали хор «Гиппиус».

Имя – пространство «между». Дж. Агамбен это пространство «между» соотносит с триединством Целое-Часть-Остаток[46]. Остаток определяется через избыточный элемент. Имя – остаток между нормой и лицом. Но именно псевдонимы дают возможность переизбыток личности оформить в социальную норму. Псевдоним – умение удержать колоссальное письмо, в котором личность может захлебнуться.

О, пусть будет то, чего не бывает,

Никогда не бывает:

Мне бледное небо чудес обещает,

Оно обещает.

«Песня». 1893

Разноголосье автора в стихах создает увертюру его творчества в литературе вообще, включая публицистику и критику. Если Имя Божие в имяславии – реальность, раскрывающая Божественное, то имя-псевдоним раскрывает способность литературы обернуться жизнью, живой жизнью, которая не делится на заранее отведенные социальным привычкам части, но застигает нас врасплох, как истинно целое.

Говорят, что книга талантливее автора. Книга и есть Целое, Частью которого выступает имя автора, а в Остатке – сам автор.

З. Н. Гиппиус была романтичной особой в период 1889–1903 годов:

Была жесткой:

Твой остов прям, твой облик жесток,

Шершавопыльный – сер гранит,

И каждый зыбкий перекресток

Тупым предательством дрожит.

«Петербург». 1909

Была откровенной:

Страшное, грубое, липкое, грязное,

Жестко тупое, всегда безобразное,

медленно рвущее, мелко нечестное,

скользкое, стыдное, низкое, тесное.

«Все кругом». 1904

Зинаида Николаевна Гиппиус говорила разными голосами и разными интонациями о литературе и символизме как новом направлении в искусстве, умножая собственную сущность, создавая хор и эхо сказанного вслух. В ситуации пограничного страха и отчаяния за судьбу России и за собственную судьбу она говорила только от лица собственного, оставив истории имя собственное. Имя Зинаиды Гиппиус.

В своих дневниках и письмах предстает Гиппиус как женщина от собственного имени. Мужское в публичном и женское в приватном. Казалось бы, мужское лицо Зинаиды Гиппиус только маска, прием. Но это слишком простой взгляд на ее сложную натуру. «Петербургские дневники», «Синяя» и «Черная» книги написаны Зинаидой Николаевной Гиппиус, а не Антоном Крайним. Она причисляла себя к представителям петербургской интеллигенции, в сложный исторический момент озадачившей себя бытием собственного голоса, необходимостью быть голосом события, а не привычкой отношения к событию.

Первую мировую войну Гиппиус приняла как унижение. По выводам А.