Беспокойный сон то приходил вместе с кошмарами, то уходил, оставляя Ану наедине с собственными мыслями, которые тревожили только сильнее. Платье измялось, в развороченной кровати было жарко и душно. Ана проснулась еще до наступления рассвета. Она лежала с открытыми глазами и смотрела в стену. Ей было ненавистно находиться наедине с собой, каждая ее частичка стала чужой. Она мечтала не думать и не чувствовать, потому что вина камнем лежала на сердце, давила все сильнее и сильнее, и ей никто не мог помочь. Зазвучали колокола, призывая прихожан на утреннюю проповедь. Раздался щелчок – в замок вставили ключ и повернули. Хельга принесла завтрак ровно в семь, как и всегда. Ана в ужасе вскочила, подбежала к уже открывающейся двери и прижала ее всем весом.

– Хельга! Не входите ко мне, пожалуйста! – с паникой в голосе взмолилась она.

Ручка двери вернулась на прежнее место, и Хельга встревоженно спросила:

– Птенчик, ты чего? Как же завтрак?

– Пожалуйста… – Ана шмыгнула носом, по щекам опять покатились непрошеные слезы. – Позовите Кеннета, он мне нужен…

– Хорошо-хорошо, только дверь открой, дай хоть посмотреть на тебя, ты в порядке?

– Кеннет был прав, ко мне нельзя… меня надо изолировать, я слишком опасна.

– Ох, батюшки мои, деточка, что ж это такое, – запричитала Хельга, – я позову мастера, как только он вернется.

– Спасибо…

– Я оставлю еду под дверью, ты уж поешь.

Ана услышала удаляющиеся шаги и облегченно вздохнула, ей повезло, что Хельга легко согласилась.

Время шло, Ана все сидела в постели, окутанная густой пеленой мрака. Шторы, запершие ее в темнице собственных терзаний, оставались задернутыми. Остывший завтрак стоял под дверью нетронутый, словно гость, визита которого никто не ждал. Время шло. Колокола пробили обедню.

«Почему так долго? – вонзилась мучительная мысль. – Где же он? Что мне делать, если он не придет?»

С каждой минутой тлеющий огонек надежды в душе Аны гас, оставляя после себя пепел отчаяния.

У тебя есть только ты – таков закон жизни. «Если Кеннет так и не появится, то можно будет найти кого-нибудь из стражей и сдаться. И если повезет, то Тьмой по пути я никого не зацеплю».

Время шло, Ана задремала. И вдруг раздался стук в дверь.

– Я войду? – Кеннет не стал ждать разрешения.

Следом за ним в комнату ворвался свежий ветер, разбавив душный воздух. Ана резко вскочила с кровати: «Наконец-то!» Даже после того как она смирилась с необходимостью действовать в одиночку, при виде темной фигуры Кеннета по ее телу разлилась волна облегчения.

– Соскучилась? – он игриво склонил голову набок и едва заметно улыбнулся.

– Н-нет, не в этом дело… – Ана смущенно потупилась в пол, представляя, как сейчас выглядит: волосы, превратившиеся в воронье гнездо, мятое, перекошенное платье, опухшее лицо.

«Проклятый меня забери, не до волнений о внешности сейчас!» – одернула она себя и уже увереннее заговорила:

– Вы были правы, я себя не контролирую.

– Да, Хельга мне рассказала о твоем состоянии. – Кеннет смотрел на нее внимательно, казалось, полумрак ему совсем не мешал. – И кто же твои жертвы? – У Аны внутри все на мгновение замерло от его слов.

– Джеймс и, наверное, Лиззи. – Ана постаралась как можно подробнее рассказать, что случилось.

– Я должен был прийти раньше. Нет, не надо было тебя вообще одну оставлять. – Кеннет сосредоточенно тер переносицу. – Подождешь меня еще немного? Я проверю, как там те невезучие, что с тобой пообщались.

Он вышел из комнаты. Как ни странно, Ане полегчало даже от столь краткого визита. Кеннет ее немного успокоил: он будто бы не видел проблемы в ее срывах, хотя сам и стремился изолировать Ану. Совсем скоро он вернулся.

– Они в порядке, ни следа Тьмы, ты чисто работаешь, – Кеннет усмехнулся и сел на кровать рядом с Аной.

Она облегченно выдохнула и спросила:

– Вы можете научить меня контролировать Тьму?

– Всему свое время, – он ответил расплывчато, – сейчас нам надо поговорить.

– У меня как раз много вопросов накопилось.

Ана даже не знала, с чего начать: ее ищут? Зачем она Кеннету? Как ей удалось не повредить Тьмой разумы слуг? Но спросила:

– Почему вы так долго не приходили?

– Из-за тебя, Ана, из-за тебя… – Кеннет посмотрел ей в глаза. – Натворила ты дел, девочка.

Он говорил с ней свысока, и Ана почувствовала себя никчемным котенком, который разодрал любимое кресло хозяина.

Кеннет продолжал:

– Когда я тебя вытаскивал, то не ожидал, что ты за собой сорок трупов оставишь. Хельга тебе газеты не приносила?

– Что? Нет… – Ана недоуменно нахмурилась.

– Берегла твои чувства значит, милая Хельга. «Крупнейшее массовое самоубийство в Каритасе!», «Культ поклонения Тьме принес себя в жертву!» – видела бы ты эти заголовки! Это я идеи подавал, как замести все под ковер, – Кеннет говорил, будто речь шла о забавных сплетнях.

Его тон вводил Ану в ступор. Она не понимала, какое отношение имеет к этому. Она ждала новостей о разливе Тьмы, о гибели дворянина.

– Ана, ты убила их всех. Заставила совершить самоубийство. Целый зал людей, пришедших на аукцион рабов. Разгребать эту кашу мне еще долго, но пока что – спасибо. Ты сделала этот мир немного чище. – Кеннет взял Ану за руку, ласково пожав, и широко улыбнулся.

Вокруг посветлело. Ана замерла, пытаясь осмыслить сказанное.

– Сорок человек? – ее голос предательски дрожал.

– Да.

– Я убила сорок человек… – собственные слова пронзили ее тысячами игл. Чудовище, проклятая – вот, кем она стала.

– Они не заслужили зваться людьми. – Кеннет сильнее сжал ее руку.

Чего он ожидал? Что она порадуется вместе с ним? Один всплеск эмоций – и вот зал наполнен трупами, а она даже не заметила. Еще недавно Ана думала, что хуже быть не может. Но ошибалась. Внутренности пылали огнем, сдерживая рвущийся наружу крик. Дикий, первобытный ужас и чувство вины разрывали ее. Воздух вокруг задрожал, а мир начал сыпаться на осколки. Ана сидела неподвижно, только по щекам текли горькие слезы, которых, как ей казалось, уже не осталось. Вибрация усиливалась. Ана чувствовала, что скоро все кончится.

– Все хорошо, ты все сделала правильно. – Кеннет успокаивающе погладил ее по спине.

«Правильно?! Это… это правильно?!» – из груди Аны вырвался стон, полный боли и отчаяния. Она оплакивала себя, девочку, желавшую жить по-своему. Воздух в комнате сгустился, делая каждый вдох невыносимым.

Кеннет притянул Ану к себе и крепко обнял. Она уткнулась лицом в его грудь и прижалась. Неважно, что он чужой, неважно, что их объятия нарушают все правила приличия. Ане нужно было только одно: чтобы агония, выжигающая ее изнутри, прекратилась. И Кеннет, спокойный, не обвиняющий ее ни