Но почти сразу я услышала далекий колокольчик, прибитый над дверями постоялого двора. Зазвучали возбужденные голоса моих подруг, наконец-таки вернувшихся с прогулки.

— Так, ну-ка — к камину все! — прозвучал строгий голос матушки Шарлотты. — Поближе к огню. Сушимся, пока не простудились.

Велита резко одернула руку. Отступила от меня, ни на миг не отрывая напряженного взгляда от моего лица.

— Я сказала — ты услышала, — прошелестела напоследок. — Завтра после училища продолжим разговор.

Круто развернулась и чуть ли не бегом выскочила прочь.

Я проводила ее озадаченным взглядом. Ох, не нравится мне что-то такой интерес к моей скромной персоне. С одной стороны, что скрывать, очень заманчиво начать самостоятельную жизнь без всяких финансовых обязательств перед храмом. Но с другой… Живот аж сводит от дурного предчувствия. Как любит говорить матушка Шарлотта: бесплатного мяса даже волки опасаются. Потому что зачастую оно отравленным бывает.

— Ох, ну мы и замерзли!

В комнату вбежала Диди, зябко обхватив себя руками. Ее серое платье послушницы бесстыже облепило ладную стройную фигурку, платок съехал набок, освободив из плена мокрые светлые волосы, и девушка мелко дрожала, отбивая звонкую дробь зубами.

— Тащи полотенца и одеяла, Амара! — приказала она. — И поскорее, пока мы в ледышек не превратились!

Я понятливо кивнула и с радостью окунулась в привычные хозяйственные хлопоты.

Потом поразмышляю о разговоре с Велитой. Сейчас есть дела поважнее.

Спустя некоторое время наша шумная компания, переодевшаяся в сухое, расположилась в общем зале постоялого двора.

— Хвала небесам, что храм выкупил все комнаты на время нашего пребывания здесь, — ворчливо пробурчала матушка Шарлотта, строгим взором окинув своих подопечных, кругом сидевших около камина прямо на полу и вытянувших к огню босые ноги, повыше подоткнув подолы платья.

Велита, услышавшая это, издала короткий смешок, явно согласная с мнением матушки.

— Да уж, — проговорила она весело. — Представляю, как вам нелегко бы пришлось. Таких красавиц без охраны нельзя оставлять. Или выкрадут, или сами разбегутся.

И почему-то посмотрела на меня.

Я пониже опустила голову, приводя в порядок промокшие и забрызганные жидкой грязью наряды подруг. Благо, особого труда этого не составляло. Встряхнуть как следует, затем воспользоваться простеньким заклинанием. Опять встряхнуть — и чистое сухое платье готово к дальнейшему использованию.

— Как это у тебя ловко получается! — завистливо вздохнула Диди, во все глаза наблюдая за моими действиями. — Эх, мне бы так.

В свою очередь схватила чей-то плащ, приложила к нему ладонь — и по залу поплыл запах паленой шерсти.

— Эй, на своей одежде экспериментируй! — возмутилась Марта — невысокая кряжистая девушка с короткими густыми волосами. Подскочила ближе, вырвала из рук Диди плащ и с нескрываемой досадой фыркнула: — Смотри, чуть насквозь не прожгла!

И в самом деле, прямо по центру ткани виднелся отчетливая подпалина в виде отпечатка растопыренной пятерни.

— Прости, — буркнула Диди. — Я не хотела.

Марта зло поджала губы, явно не удовлетворенная извинением. Но в этот момент матушка Шарлотта кашлянула, напоминая о своем присутствии, и девушка вернулась к камину.

Я вновь погрузилась в несложную однообразную работу, стараясь выполнить ее как можно быстрее и качественнее. Надеюсь, матушка заметит мое прилежание и сменит гнев на милость. Не хотелось бы второй вечер подряд провести без ужина.

— Матушка, быть может, немного горячего вина? — вдруг предложила Велита.

— Храм не одобряет сие, — хмуро пробурчала Шарлотта, на правах старшей заняв единственное кресло среди обычных табуретов и лавок.

— Да ладно вам, — вальяжно протянула Велита. — В вашем почтенном возрасте даже недолгая прогулка под ливнем может привести к печальным последствиям. Не приведи небо, простудитесь. Это девицам бег по лужам в радость и забаву. А вам надо беречь здоровье. Поверьте, бокал горячего вина со специями и травами выгонит любую нарождающуюся хворь из вашего тела.

Шарлотта задумчиво пожевала губами, почти соблазненная речами хозяйки.

— За счет заведения, — искушающим тоном добавила Велита, торопясь развить успех. — Прошу вас, окажите мне милость. Я бы хотела выпить с вами за удачное будущее этих милых невинных девочек.

— А что за их будущее пить? — Матушка с недоумением пожала плечами. — Оно определено с того самого мига, как они пересекли порог храма. Выучатся — вернутся к настоятельнице. А та уже распределит их по всем уголкам нашего Даргейна. И жизнь свою они проведут в служении Айхаше.

И опять я перехватила направленный на меня многозначительный взгляд Велиты.

Да что она ко мне привязалась? В конце концов, я не единственная послушница в этой комнате. Нас целых пять.

— И не жалко вам этих девушек? — полюбопытствовала Велита. — Они могли бы стать добрыми матерями, хорошими женами.

— Жалко? — Шарлотта сурово сдвинула кустистые седые брови. — Почему я должна их жалеть? Это величайшее благо на свете — отдать свою жизнь на служение богине. Покой храма дарует покой на душе. Айхаша любит своих дочерей и отсыпает им полной мерой щедрот и благ своих. — Пожала плечами и завершила с искренней убежденностью в голосе: — Напротив, этим девочкам только позавидовать можно. Они остаток дней своих проведут в сытости и безмятежности.

— И без любви, — словно невзначай добавила Велита.

Хозяйка постоялого двора уже суетилась за стойкой, готовя для Шарлотты горячего вина. Я продолжала возиться с платьями подруг, но исподволь наблюдала за ее действиями. Смутное ощущение тревоги почему-то стало отчетливее. Под ложечкой противно засосало от предчувствия чего-то дурного.

— Пф-ф! — Шарлотта, явно раздраженная неожиданным спором, громко выдохнула воздух. Откинулась на спинку кресла, окинула хозяйку постоялого двора тяжелым недовольным взглядом, после чего громко и беспрекословно отчеканила: — Любовь — это прежде всего страдание.

— Но… — вскинулась было возразить Велита, чуть не плеснув вином мимо бокала.

— Неважно, говорим ли мы о любви между мужчиной и женщиной или же о родительской любви, — перебила ее Шарлотта, повысив голос. — Это страх за того человека, который тебе дорог. Постоянный, изматывающий, выпивающий все силы. К тому же число несчастливых семей гораздо больше, чем счастливых. Браки, заключенные не по расчету, а по сердечной привязанности, живут недолго. Рано или поздно, но чувства остывают. И еще повезет, если взамен придет безразличие и равнодушие к супругу. Чаще всего заканчивается это ненавистью. И ненавистью горячей и искренней. Чем сильнее мы любили человека — тем отчаянней жаждем его смерти, когда он уходит к другой.

Шарлотта вдруг запнулась, видимо, осознав, что сказала лишнего. К этому моменту смолкли все разговоры. И я, и мои подруги во все глаза уставились на воспитательницу, удивленные столь необычной для нее