* * *

Мой сын получил все положенные прививки, но одну стандартную иммунизацию ему провели не вовремя. Это должна была быть его первая вакцинация, от гепатита B, которую делают обычно вскоре после рождения. За несколько месяцев до родов, когда я по заснеженным улицам еле притащила в дом подержанную детскую кроватку и принялась освобождать для нее место среди шкафов и полок, я, будучи любознательным университетским преподавателем, стала читать статьи об иммунизации. Еще до беременности я знала о распространенных страхах перед прививками. Но я не была готова к умопомрачительной сети сцепленных между собой опасений, которые я открыла во время беременности: относительно вакцинаций было огромное число гипотез, мелких нюансов, связанных с добавками, и противоречащих друг другу взглядов.

Поняв, что объем материала настолько огромен, что я не смогу им овладеть за время, оставшееся до родов, я пошла к педиатру, которого выбрала в лечащие врачи для моего будущего ребенка. Когда я попросила рекомендаций, несколько подруг назвали мне его имя, его же мне порекомендовала акушерка, сказав, что он находится «немного слева от центра». Когда я спросила педиатра, в чем смысл такой ранней вакцинации от гепатита B, он ответил: «Это очень хороший вопрос». Он сказал это таким тоном, что я поняла: он с удовольствием на него ответит. Вакцина от гепатита B, сказал он, – это вакцина для внутреннего города, призванная защитить детей наркоманов и проституток. Мне же, как сказал доктор, беспокоиться не о чем.

Этот врач знал тогда обо мне только то, что мог прочитать по моему внешнему виду. Он совершенно правильно предположил, что я не живу во внутреннем городе. Мне не пришло в голову объяснить доктору, что, хотя я и живу в благополучном районе Чикаго, по соседству от меня живет множество людей, которых имеют в виду, говоря о населении внутреннего города. Ретроспективно я испытываю стыд оттого, что не смогла понять его расовый код. Почувствовав большое облегчение от того, что эта вакцина не для таких людей, как я, я не смогла понять, что он на самом деле имел в виду.

Убеждение в том, что меры государственного здравоохранения направлены в первую очередь не на таких людей, как мы, широко распространено среди таких людей, как я. Государственное здравоохранение, полагаем мы, существует для людей, у которых всего меньше, чем у нас: меньше образования, меньше гигиенических навыков, меньше доступа к квалифицированной медицинской помощи, меньше времени и меньше денег. Я слышала, как матери, принадлежащие к тому же классу общества, что и я, говорили, например, что правила стандартной иммунизации группируют вместе сразу много прививок, потому что бедные матери не могут посещать врача достаточно часто для того, чтобы делать все прививки по отдельности, а их ни много ни мало двадцать шесть. Неважно, что едва ли найдется такая мать – и я в том числе, – которая не посчитает утомительным такое большое число визитов к врачу. Это, как мы, кажется, говорим о стандартной схеме вакцинаций, для таких людей, как они.

В статье, опубликованной в журнале «Материнство», журналистка Дженнифер Маргулис прямо пишет о том, что новорожденные дети рутинно получают прививку от гепатита B, и искренне интересуется, почему ее убеждали сделать ее дочери прививку от «передающейся половым путем болезни, заболеть которой у нее нет никаких шансов». Но гепатит B передается не только половым путем, но и через телесные жидкости, поэтому в большинстве своем дети заражаются от своих матерей. Дети, рожденные матерями, инфицированными вирусом гепатита B – а женщины могут не знать о своем заражении, – почти неизбежно будут инфицированы, если им не сделать прививку в течение двенадцати часов после родов. Вирус может передаваться от ребенка к ребенку при тесном контакте, а люди любого возраста могут быть носителями вируса без всяких симптомов. Подобно вирусу папилломы человека и ряду других вирусов, вирус гепатита B является канцерогеном и с довольно высокой вероятностью вызывает рак у людей, заразившихся в молодом возрасте.

Одна из загадок иммунизации против гепатита B заключается в том, что вакцинация людей только из «групп высокого риска», что было главной стратегией органов здравоохранения, не привела к снижению заболеваемости. Когда в 1981 году была разработана эта вакцина, ее рекомендовали вводить в первую очередь заключенным, работникам здравоохранения, гомосексуалистам и внутривенным наркоманам. Десять лет спустя рекомендации изменились: вакцину стали вводить всем новорожденным. Только после этого заболеваемость снизилась. Только массовая вакцинация привела к уменьшению числа инфицированных, и теперь у детей гепатит B практически не встречается.

Концепция «групп риска, – пишет Сьюзен Сонтаг, – оживляет архаичную идею о запятнанных сообществах, осужденных на эту болезнь». Как оказалось, оценить риск заболевания гепатитом B намного труднее, чем думали раньше. Есть риск, связанный с половыми отношениями с единственным партнером, или риск, связанный с прохождением по родовым путям. Во многих случаях источник заражения так и остается неизвестным. До того как я осознала, как много крови я потеряла во время родов, я была против прививки и не хотела вакцинировать сына. Я не принадлежала к группе риска в тот момент, когда он родился, но к тому времени, когда я приложила его к груди, мне перелили много чужой крови, и мой статус изменился.

Когда в 1898 году началась последняя в США эпидемия оспы, некоторые считали, что белые не подвержены этой болезни. Ее называли «негритянской чесоткой», а там, где ею страдали иммигранты, оспу называли «итальянской чесоткой» или «мексиканскими прыщами». Когда оспа разразилась в Нью-Йорке, полицию направили в итальянские и ирландские кварталы, чтобы помочь принудительно вакцинировать их обитателей. Когда же оспа добралась до Миддлборо (штат Кентукки), то всех чернокожих, отказывавшихся от вакцинации, иммунизировали под дулом пистолета. Эти кампании ограничили распространение болезни, но все риски вакцинации, которые в то время заключались в заболевании столбняком и другими инфекциями, обрушились на самые уязвимые слои населения. Бедным пришлось дорого платить за защиту привилегированных.

Дебаты по поводу вакцинации тогда, как и сейчас, часто воспринимались как дебаты по поводу полноты научного знания, хотя их можно было с такой же легкостью понимать как споры о власти. Рабочие, протестовавшие против принудительной бесплатной вакцинации, введенной британским правительством в 1853 году, тревожились отчасти за свою свободу. Столкнувшись со штрафами, тюремными сроками и конфискацией имущества в случае отказа от вакцинации детей, они иногда сравнивали свое положение с положением рабов.

Вакцинация, как и рабство, поднимает некоторые важные вопросы относительно права человека на собственное тело. Однако, как заметила историк Надя Дурбах, противники вакцинации употребляли слово «отмена» как метафору личной свободы, а не как борьбу за какие-то общие идеалы и цели. Их позиция не имела ничего общего с героическим самопожертвованием Джона Брауна, который был повешен вместе с двумя своими сыновьями за безнадежную попытку освободить рабов, тех, кто противился вакцинации, волновало совершенно другое. «Противники вакцинации охотно обращались к политическим, риторическим и эмоциональным ценностям рабов, как и к ценностям колониальных народов Африки, – пишет Дурбах об этом движении в Британии, – но еще охотнее они утверждали, что страдания белых англичан намного важнее страданий угнетенных африканцев». Другими словами, эти люди переживали за таких же, как они сами.