– Сейчас я тебя развлеку, – раздался сзади вкрадчивый шепот. Талию рыжей царицы обхватили властные руки, пригвоздив к месту, а в шею впились острые белые зубки. Легкий укус вызвал сладостные мурашки, кровь прилила к щекам, а соски Зои немедленно затвердели. Руки нападающего поднялись от талии к грудям, пальцы стали поглаживать их, острый язычок пробежал по шее до самого уха, но, когда горячие влажные губы обхватили и стали посасывать мочку, Зоя вырвалась и резко обернулась.

– Галатея, прекрати! – с преувеличенным возмущением крикнула она, глядя на высокую шатенку в шелковом платье с разрезами по бокам. Галатея в ответ хищно рассмеялась и одним неуловимым движением скользнула вплотную к своей «жертве».

– Тебе уже не скучно, малышка? – хрипловатым, обволакивающим голосом спросила она. Зоя отступила, а потом быстро развернулась и собралась бежать. Но сделать этого не удалось. Длинные крепкие пальцы сомкнулись у нее на запястье, и непреодолимая сила потянула хрупкую девушку назад.

– Нет-нет-нет! – заголосила она, в притворном ужасе округлив глаза. – Спасите!

Ангелика, Дамиана и София засмеялись и быстро спустились по дорожке – на выручку подруге.

– Ладно-ладно, – картинно проворчала шатенка, отпуская Зою и поднимая руки в жесте капитуляции. – Подумаешь, решила чуть-чуть поиграть с нашей недотрогой.

Галатея тряхнула русой копной волос и, ехидно показав девушкам кончик языка, пошла дальше, а те, хихикая и заговорщицки перешептываясь, последовали за ней. Шатенка уверенно ступала по камням дорожки, и ни у кого не возникало сомнения, что она имеет право быть первой. Везде.

Галатея была высокая – заметно выше своих подруг, – величавая и статная. Ее словно высекли из такого же розового мрамора, что и кариатид портика, окружающего купальню. Образ нарушала только вздымающаяся под шелком одежды грудь и живые, внимательные глаза. Тело молодой женщины дышало таким совершенством, что непреодолимо притягивало, манило прикоснуться, ощутить тепло живой плоти, а не холод равнодушного мрамора… Но вряд ли кто-то рискнул бы протянуть к царице руку без ее позволения. Решительно все в облике Галатеи говорило о красоте, неутомимости и силе хищника: крепкая соблазнительная грудь, крутой изгиб бедер, точеные ноги, мелькающие в разрезах платья, изящные руки. И этот прекрасный зверь умел только повелевать, не подчиняясь ничьей воле.

Если бы Галатея не была царицей, она непременно бы ею стала, ведь природа наградила ее не только изумительным телом и звенящей твердостью истинной домины. То, что запоминалось любому, кто смотрел на нее хотя бы миг, – это глаза. Фиолетовые, чуть раскосые, глядящие пронзительно и властно, они впивались в самую душу и осушали ее до дна. Встретившись с их жадным взглядом, мужчины теряли контроль над собой и готовы были подчиниться любой прихоти. Выбора просто не оставалось.

Но сейчас волшебные глаза горели не так ярко, без особого интереса глядя вдаль на полосу прибоя. Все здесь было таким привычным, знакомым и обыкновенным.

Но внезапно в мире что-то переменилось. До купальни было уже совсем недалеко, когда Галатея резко остановилась. Ее лицо утратило расслаб-ленное выражение – девушке показалось, что она увидела нечто странное, качающееся на волнах в полосе прибоя. На щеках заиграл румянец, в глазах появился неподдельный интерес. Галатея подошла к самому краю дорожки, за которым зиял многометровый провал в бездну, на дне которой ждали только скалы и холодная морская вода.

Распознать, что же привлекло ее внимание, молодая женщина не могла – солнце отражалось бликами от воды, искажая очертания, – но в душе зародилось недоброе предчувствие, от которого по спине побежал отвратительный холодок.

Не оборачиваясь, Галатея позвала подруг:

– Идите сюда! Там что-то плавает.

Тело лицом вверх лежало среди скал. Прилив уже добрался до него, и теперь волны нетерпеливо дергали труп за ноги, обутые в армейские ботинки, спеша утащить добычу подальше в темные глубины. Царицы встали на берегу полукругом, молча оглядывая свою находку, их прекрасные лица выражали эмоций не больше, чем если бы они обнаружили тушу дохлого тунца. Только равномерный шум волны нарушал утреннюю тишину.

София, осторожно перешагивая через острые камни стройными босыми ногами, вошла в воду и присела на корточки рядом с телом, вглядываясь в его бледное лицо. Открытые глаза и искаженный рот мертвеца застыли в странной гримасе, словно выражавшей крайнее удивление. Охранник был красив и очень хорошо сложен, это бросалось в глаза даже после смерти, только все портила длинная разверстая рана, пересекавшая горло. София задумчиво провела пальцами по своей бритой голове от затылка к переносице и, уже вставая, рассеянно заметила:

– Чем-то очень острым, судя по длине раны – кинжалом…

Дамиана нетерпеливо ковырнула песок золотистым носком сандалии.

– Нужно скорее вызвать стражников, чтобы они прибрались здесь. А этот мертвый слуга послужит нашим даром Посейдону.

Галатея уперла руки в свои крутые бедра и с сомнением поглядела на труп, потом перевела взгляд на четверку бронзовокожих охранников, тяжелой рысью спешивших к побережью, и с сомнением протянула:

– Не знаю, не знаю… А что, если старику не понравится, что вместо свежей жертвы мы подсовываем ему падаль? Он ведь может посчитать это оскорблением.

Словно подтверждая ее опасения, с севера прилетел резкий порыв сырого ветра, и все взгляды с легкой тревогой устремились к горизонту, где собирались мрачные, набухшие влагой тучи цвета спелой сливы. Царицы озадаченно переглянулись, в их планы вовсе не входило злить могучего бога штормов и ураганов, от воли которого так сильно все зависело на этом окруженном солеными волнами клочке суши. Но София, еще раз взглянув на мертвеца, отрицательно качнула бритой головой:

– Готова спорить на самого красивого раба, он умер, уже находясь в воде или на берегу. Значит, жертва принесена по правилам, и мы можем не бояться гнева морского владыки.

Остальные царицы охотно согласились и, обмениваясь шуточками относительно неуклюжих охранников, заняли места на широком плоском камне, гладком и уже прогревшемся на солнце. Отсюда они могли с комфортом наблюдать, как крепкие мужчины в форме и с оружием краснеют и прячут глаза под их взглядами, словно школьники, застуканные за онанизмом.

Это раззадоривало цариц еще сильнее, и они уже откровенно отпускали остроты и сами же хохотали над ними. Охранники же изо всех сил старались сосредоточиться на работе, скрывая свое, крайне неуместное здесь, горячее возбуждение. Они забрали у мертвого товарища оружие и рацию, сняли ботинки и форму, предварительно распоров ножом, чтобы не возиться, и принялись пеленать труп в специально принесенный для этого саван.

Царицы, с легкой досадой, в очередной раз отметили, что погибший слуга был весьма красив и хорошо сложен, но теперь их игрушка безнадежно испорчена. В качестве скромного утешения им предстояло небольшое зрелище, которое они почти никогда не пропускали: все та же четверка дворцовых стражей, предварительно привязав к ногам трупа тяжелый камень, погрузила его в лодку, и легкая остроносая посудинка, борясь с упрямой волной и порыкивая мотором, вышла прочь из бухты. Отплыв метров на триста от берега, лодка остановилась, охранники, с трудом держа равновесие на волнах, выбросили белый сверток за борт и, даже не поглядев ему вслед, торопливо повернули обратно.