Вайес с минуту помолчал, обдумывая, стоит ли раскрывать столь долго хранимую тайну, но потом все же заговорил.

— Это началось очень давно, почти полвека назад. Нам грозила война с Лонгвином, и тогда Верховные Хранители Багорта посовещавшись, нашли решение. Они подумали, что если лишат Лонгвин их основной силы, которая заключалась в многочисленных кланах Ведов, то смогут если не предотвратить, то хотя бы оттянуть эту войну. Жители Лонгвина все еще не простили (в отличие от нас) ту кровавую бойню, что устроили Веды много веков назад, и всячески ущемляли права колдунов. Потому-то они там и жили в кланах, опасаясь перемещаться поодиночке. Мы же предложили им достойный их дару прием и места в совете. Многие согласились и перебрались тогда жить в Багорт, но не из клана перворожденного Веда Кариго. Из того клана ушла только его дочь, оставив своего мужа Ихаиля.

— Ихаиль муж Мориты? — воскликнула Дея.

Вайес посмотрел на ошарашенную Дею и его губ коснулась скорбная улыбка.

— Вы вправе знать всю историю, вы пострадали от этого соглашения с лонгвинскими Ведами не меньше прочих. Я расскажу вам, — проговорил Вайес. — Как я уже сказал, клан Кариго в Лонгвине покинула лишь его дочь. Ее действительно, как и обещалось ждал теплый прием, а спустя несколько лет и место в совете. Морита была натурой противоречивой, жрецы видел в ней отзывчивого, сострадательного к чужим бедам человека и сильную Веду, но был один человек, знавший и другие ее стороны.

— Это вы о себе?

— Да, — протянул Вайес, улыбаясь воспоминаниям. — Я был молод, мне шел тогда двадцать пятый год. Морита говорила, что полюбила меня за тягу к наукам, живой ум и невероятно проницательный взгляд, — он усмехнулся, посмотрев на Дею как-то по-новому, молодыми, лучистыми глазами. — Верховный Хранитель Мрамгора Казимир отличал меня и судя по тому как загружал работай, таская повсюду за собой, уже тогда готовил на свое место. Не смотря на то, что по меркам Ведов Морита была еще довольно молода, я казался ей слишком юным и все же на мое удивление притягательным. Она могла получить мою любовь с помощью ворожбы, но решила быть честна и добилась своего как обычная женщина, что впрочем, не составило для нее особого труда. Я был молод, не искушен и конечно искренне поражен симпатией северной красавицы, чьи драгоценные глаза затмевали разум и более опытных мужей.

Морита получила желаемое — я был поглощен той безудержной страстью, на которую способны только неиспорченные чрезмерным вниманием юнцы. Единственное, что омрачало мою любовь — это требование Мориты держать нашу связь в тайне. Необходимость скрываться удручала и ее саму, но отношения с простыми людьми у Ведов не приветствовались. Морита занимавшая высокое положение в совете, не хотела портить репутацию, выставляя напоказ женскую слабость даже тогда, когда на свет появился Влад.

Долгие пятнадцать лет прожила она со своим сыном в поместье, что ей преподнес за труды Верховный Хранитель Казимир, пока не случилась история, навсегда изменившая наши жизни.

В тот незапамятный год, когда она в тщетных попытках победить младенческий мор, перепробовала все известные ей способы и была уже готова сдаться, к ней пришел я (уже будучи главой Мрамгора). Я попросил ее обратиться за советом к ее бывшим братьям. Она знала, что этот поступок может повлечь за собой определенные проблемы, но у нас не было выбора. Жрецы Багорта не сталкивались с такой напастью прежде, и не известно к чему могла привести наша неспособность предотвратить мор.

Так было принято решение, повлекшее за собой череду тяжких и разрушительных событий.

Все те годы, что Морита прожила в Багорте, оставленный Ихаиль ждал, когда ей, как и прежде понадобится его помощь. Он верил, что рано или поздно этот час настанет. И он настал. Но к этому времени сердце его уже было отравлено ненавистью. Он не долго думал, прежде чем откликнуться на зов Мориты, поняв, что это его шанс расквитаться и с бывшей женой и с самим Багортом так бесцеремонно отнявшем ее у него.

Он разыграл смирение пред судьбой, уверив Мориту, что рад ее благополучию и старательно изобразив участие, действительно нашел решение проблемы, в простом, но действенном методе; а именно в изготовлении зелья. Злосчастный цветок, которому было суждено уничтожить зажиточную деревню, в рецепт он ввел намеренно. Ихаиль знал, что растение, которое он собирался привести в Багорт, прекрасно приживется в наших землях и станет для Мрамгора настоящим проклятием. Он надеялся, что это заставит Мориту вернуться домой, так как багортцы никогда не простят ей того, что она навлекла на их столицу такую беду. Но он и не подозревал, что наши законы столь суровы. Мрамгор отделался потерей всего одной деревни, а дело его все еще любимой жены дошло до суда. Тогда-то ему и открылась тщательно хранимая ею тайна. Одним пасмурным, ранним утром, к нему пришел щуплый долговязый мальчуган с ее глазами, и попросил о помощи. Не смотря на сдержанность и холодность парня, от Ихаиля не укрылась его внутренняя кипучесть и противоречивый нрав, доставшейся по наследству от матери. «Ох, и напляшетесь вы с этаким кудесником», — сказал он тогда мне лично.

— Д-а-а-а, — протянула Дея, — вы действительно не предотвратили войну, а всего лишь отложили на время. А еще настроили против себя не только правителей Лонгвина, но и их Ведов.

— А Влад поспособствовал тому, чтобы вновь ее развязать, — с горечью добавил Вайес.

— Бросьте вы! Я не хочу оправдывать Влада, то что он сделал — чудовищно, но Ихаиль просто воспользовался удачно подвернувшимся случаем, чтобы навредить ненавистному континенту. Неужели вы думаете, что не встреть он тогда вашего сына, то не придумал бы чего похуже?

— Да вы правы, — задумчиво протянул Вайес, — и Влад прав — Ихаиль вернется.

— И мы должны встретить его вместе.

— Что вы намерены с ним сделать, если удастся его поймать?

— Вы знаете, у меня не так много карательных приемов.

Вайес согласно покивал, а потом заговорил сам с собой.

— Да, история постоянно повторяется…

— Но ведь мы уже знаем, к чему приводят те или иные поступки, а значит, можем попытаться все исправить, предотвратить опасность, — неуверенно проговорила Дея.

— К сожалению, не все, — печально изрек Вайес, — иначе истории не повторялись бы. Человека мы исправить не можем, не в одночасье.

Они замолчали, погружаясь в невеселые думы, а когда Вайес встал, собираясь уходить, Дея обратилась к нему с мучавшим ее вопросом.

— Почему он не обменял меня на мать? Ведь на деле его интерес ко мне, оказался исключительно практическим.

— Когда он вас похищал, ослепляющая ненависть и жажда мести застилали ему глаза, придавая решимости. Но закончить начатое по истечению столь долгого времени, смотря при этом в глаза невинной жертве, обрекаемой на страдания — совсем другое дело.

— Влад не из тех людей, что останавливается на середине пути.

— Да это так, и будь на вашем месте кто-нибудь другой, он вряд ли бы остановился. Но я подозреваю, что он жестоко наказан за свою ошибку юности любовью к вам.