— Боюсь, ты ошибаешься, Ян, — сказала она печально, — наши желания не так уж и схожи, — она потупила взгляд и направилась в стойло к своей кобыле.

Она уехала не попрощавшись, а Ян так и застыл в дверях конюшни, безвольно прислонившись к косяку.

— Странный народ женщины, — раздался позади него знакомый старческий голос, — никогда не поймешь, что у них на уме.

Ян обернулся и недобро посмотрел на старика.

— Подслушиваешь?

— Нет, — спокойно ответил конюх, — вынужденно имею честь наблюдать ваши душевные томления. Если Господину так важно оставлять в тайне свои отношения с Госпожой, ему следует выбирать более укромные места для бесед.

Ян хотел огреть чем-нибудь увесистым наглого нравоучителя, спокойно взирающего на его страдания, но от рукоприкладства конюха спас пресловутый похмельный синдром, отнимающий у Яна последние силы. Зло глянув на старика, парень спотыкаясь, вышел на улицу. А в спину ему полетели слова конюха.

— Такой видный парень, Верховный Сагорт, покоритель небес, а боится девчонки. Да будь она хоть сотню раз Госпожа, от этого звания она девушкой быть не перестала, а значит хотеть должна того же, чего и прочие.

— Откуда тебе знать, чего хочет Госпожа, ты — лапоть, — уже багровея от злости, рявкнул Ян, которого раздражало, что кто-то лезет к нему в душу.

— Я человек необразованный это правда, книжек умных не читал и многого не знаю. Однако, я не слепой и потому заметил, что ваша подруга с трудом держит себя в руках. Вам для того чтобы получить желаемое, всего-то и надо перестать сдерживать свою силу.

— Д-а-а-а, — протянул Ян, — Дея была права, называя тебя доморощенным философом.

— Жизнь у меня была длинная, и я не всегда был конюхом.

— И кем же ты был раньше?

— Это не важно, молодой Господин, — отмахнулся мужик, — вы бы послушали старика, вместо того чтобы злиться. Жаль мне вас глупышей, вы зеленые стучитесь лбами во все двери, не ведая, что ключи от них в вас же самих и спрятаны.

Ян решил пропустить оскорбления мимо ушей, памятуя, что Дея приняла однажды во внимание совет этого старика, так почему бы и ему не его выслушать. В конце концов, опыта с женщинами у него, пожалуй, было побольше чем у Яна.

— И как мне, по-твоему, покорить сердце красотки? — небрежным тоном спросил Ян.

— Да очень даже просто. В вас есть то, против чего ни одна барышня не устоит.

Ян только усмехнулся.

— Чего-то я не наблюдаю очереди из поклонниц.

— Не туда смотрите. Подозреваю, что кроме своей подруги вы ни на кого внимания и не обращали.

Ян залился краской, уже жалея, что не огрел чем-нибудь настырного деда, прежде чем он завладел его вниманием.

— Да вы не серчайте на старика, — постарался он смягчить Яна, завидев его тяжелый взгляд. — В вас есть мужество и сила, такая сила, от которой бабы млеют. Какой бы самодостаточной и независимой не была женщина, она жаждет, чтобы рядом был мужчина превосходящий ее во всем. Все они, пусть даже втайне от самих себя мечтают быть побежденными. Только вот кому попало они отдаваться не намерены. В покорности их наслаждение, но чтобы женщина пожелала стать вашей, простого влечения не достаточно. Они поразительно чувствительные создания и обмануть их чутье не в состоянии ни один лицедей. Женщины безошибочно чувствуют силу и вашу уверенность в своем праве обладать ею. Такого как вы, не сможет отвергнуть даже сама Госпожа Синего леса, когда вы, наконец, поймете, все, что вам необходимо это осознавать, что вы имеете на нее право.

Ян вспомнил, что однажды у него была эта уверенность, и тогда он был близок к цели, но все оборвалось, когда он засомневался.

— С чего ты взял, что во мне есть эта сила и, что я смогу ей воспользоваться?

— В том, что вы сумеете воспользоваться ей, я не уверен, но что она в вас есть, я не сомневаюсь. — Немного помедлив, старик добавил, — человек убежденный в своей правоте, способен остановить любое противостояние лишь энергией убежденности. Это относиться абсолютно ко всему.

— Зачем ты все это мне говоришь?

— Не знаю, — честно признался старик, — может, просто хочу помочь. Мне показалось, она очень важна для вас. Вы достойный, хоть пока и глупый юноша и в вас есть все, чтобы заполучить даже такую как она.

Конюх как-то кисло улыбнулся и побрел обратно в конюшни, а Ян пришибленный проповедью так и остался стоять пялясь ему вслед.

«Может старый философ и прав, — подумал он, — вот подвернется случай, проверю его теорию». Только загвоздка была в том, что с некоторых пор Ян перестал быть уверен, что вправе обладать Деей. Лишь в момент накала страстей, он ощущал невероятный прилив какой-то безудержной энергии. В такие минуты он собой уже не управлял, эта сила вела его, заставляя делать такие вещи, на которые в здравом уме он бы ни за что не решился. Может об этом и говорил ему старик? Но если так, ему было необходимо подчинить эту дремлющую внутри него стихийную мощь, пока она бесконтрольная не натворила дел.

Окончательно добитый умственными потугами, Ян поплелся обратно к бочке с дождевой водой, в надежде отыскать там оставленного друга и вместе с ним отправиться в трапезную.

Приготовления к празднику шли полным ходом. Занимая главные позиции в Деиной голове, они дарили недолгую передышку от мыслей о Владе.

Лес постепенно преображался, там где проходили со своими топорами и пилами лесорубы, становилось легче дышать, в новообразовавшемся просторе зазвенел летний воздух, зажужжали и затрепыхались крохотные пархатели, привнося в эти отмирающие уже места суету жизни. Беспорядочно спутанные сухие ветви настырно цеплялись за здоровые кустарники и деревья, не желая сгинуть с лица земли. Они застилали почву не давая расти цветам, а поваленных и гниющих деревьев было столько, что во многих частях леса путнику практически некуда было ступить. Прежний удручающий вид запустения и разрухи, исчезал на глазах. Прошло только два дня, но вековым стволам уже стало вольнее дышать и они словно бы расступались, давая солнцу проходить сквозь неплотно смыкающиеся теперь кроны.

Дея заметила, что с того момента как она поселилась в лесу, зверей стало будто бы больше, или они просто переслали перемещаться исключительно тайными тропами и, наконец, вышли на свет, самозабвенно шурша в кустах, скача по ветвям и крадясь в кружевной тени деревьев. Такое преображение ласкало ее сердце, врачуя ноющие раны, а наблюдать за Озерными девами, готовящимися к празднику, было настоящим бальзамом нежно обволакивающим каждую трещинку ее души. Русалки вязали из водорослей тончайшие сарафаны, искусно вплетая в свои наряды жемчужины, мастерили из того же жемчуга невероятные узоры ожерелий и диадем. Они оказались поразительными искусницами, способными как никто другой, малыми средствами подчеркнуть свою прелесть.