– Это реальная жизнь, – ответила девушка не оченьвесело, но определенно с долей дерзости. – Кампания ведь только началась.

Мара нехорошо прищурилась:

– Что-то эта твоя военная добыча чересчур быстроосмелела. Определенно дерзит. Давай я все же позову Топоров? Мы же не звери,семи-восьми будет достаточно, устроят ей веселенькую брачную ночь, чтобы некорчила из себя…

Девушка смолчала явно ценой величайших усилий, помня все же,что она здесь не в гостях, но одарила Мару выразительнейшим взглядом – мол,сойтись бы нам в чистом поле…

– Отставить, – сказал Сварог. – Над пленнымииздеваться не годится. Будем благородны, как победителю и положено.

– Вот кстати, ваше величество, – сказала девушкасерьезно. – Коли уж вы напомнили, что я пленная, не соблаговолите лиобращаться со мной, как надлежит по правилам войны? Все-таки я лейтенант коннойгвардии… Верните мне мундир и распорядитесь отвести к остальным пленным.

– Где ее мундир?

– Валяется где-то тут, в чулане, – сказалаМара. – Пуговицы, правда, нет ни единой – пооборвали, когда ее в амбареразложить собирались.

– Меня устроит и мундир без пуговиц, лишь бы он былмой, – сказала девушка. – А что до ваших подковырок, лауретта…искренне вам желаю не попасть в руки нашим гвардейцам, когда ваша доблестнаяармия очень скоро будет отсюда улепетывать сломя голову. Вряд ли с вас труднеестянуть штаны, чем с меня…

– Наглая, спасу нет, – в полный голос сказала МараСварогу таким тоном, словно тут никого больше не было, кроме них двоих. –Может, все же свистнуть Топоров?

– Хватит тебе, – сказал Сварог. – Нашагостья – неглупая девушка. Она уже поняла, что с ней никто не будетобращаться по-скотски, и приобрела некоторую уверенность. И потом, онанаверняка гордячка, вот и пытается, удерживаясь в рамках, все же показатьсварливый норов… – он повернулся к пленнице. – Улепетывать, говорите?Вот что я вам скажу, лауретта… Не соблаговолите ли назвать ваше благородноеимя? Если только у вас нет причин его стыдиться…

– Ни малейших, – вздернула она подбородок. –Я – Далиана, графиня Слатеро. Живу в Акобаре, на улице Златошвеек.

– Очень приятно, – сказал Сварог. –А меня зовут Сварог Первый, уж позвольте без титулов… Так вот, дражайшаяграфиня, я обязательно приглашу вас в гости на бокал вина, когда возьму вашАкобар. Не обязательно во время этой кампании, но, честью вам клянусь, вы неуспеете очень уж состариться…

– Вы и в самом деле полагаете себя хозяином Харума?

– Если поразмыслите на досуге, быть может, согласитесь,что я прошел большую часть пути к этой цели, – спокойно сказалСварог. – Честь имею, аудиенция окончена. Мара, проводи госпожу графиню. Исмотри у меня…

– Да ладно, – фыркнула Мара. – Повинуюсь.Пошли, пленница, искать твои тряпки, пропахшие пороховым дымом и пробитыесотней вражеских пуль…

Не глядя им вслед, Сварог вернулся в спальню. Налил себе докраев «Кабаньей крови», взяв бутылку с богато сервированного предупредительнымихолуями столика, погасил обе лампы и сел в кресло у окна, приоткрыв створку,чтобы впустить ночную прохладу. Сделал большой глоток и расслабленно откинулсяна мягкую высокую спинку.

Слышно было, как внизу, по брусчатке, тяжелым шагомпрохаживаются часовые, во множестве отряженные беречь высочайшую особу. Удачнополучилось, что окна выходили на ту часть небосклона, где не видно БагрянойЗвезды – а ведь она приближалась, она уже была настолько близко, что некоторые,пусть и не наделенные особыми способностями, но особо чувствительные к разнообразнымнебесным феноменам, начинали что-то такое чуять, уже пошли толки в народе, очем прилежно доносила тайная полиция. И ведь это еще цветочки. Примерно черезмесяц, по точным данным, на нее начнут реагировать еще больше людей – вточности так, как на изменение атмосферного давления сердечники или на погоду –ревматики. А еще через месяц ее будут видеть все. И вот тогда…

Но Багряная Звезда, если откровенно, была не самой большойзаботой. Еще и оттого, что никто не знал конкретно, чего от нее ждать, какие именнобедствия и напасти могут свалиться на голову. Страшных россказней и жуткихпреданий кружило множество, и в обывательских пересудах, и в потускневшихстаринных рукописях, но точной информации не имелось. По крайней мере, дажеЭлкон, втихомолку шаривший по самым тайным компьютерным кладовым, до какихтолько мог дотянуться, ничего не нашел – да и Гаудин клятвенно заверял, чтоничем подобным не располагает.

Была еще и другая загадка – не столь глобальная, касавшаясяего одного, но именно оттого неимоверно мучительная. Эти долгие, странные, доужаса реальные сновидения, затянутые, логично продолжавшиеся, никогда неповторявшиеся. Сны о Димерее, о Граматаре, о девушке Клади, о броненосце«Серебряный удар». А теперь еще и о Каскаде…

В первый раз, когда это накатило, он едва не подвинулся умом– открыл глаза, увидел вокруг орду встревоженных лейб-медиков и сановников, несразу и убедивших Сварога, что он более чем трое суток пролежал в каком-тостранном оцепенении, не похожем, хвала Единому Творцу, на смерть, отравление,летаргию или магический удар извне – но и с обычным сном не имевшим ничегообщего. Убедили, в конце концов, приведя кучу свидетелей из тех, кто не склоненшутить глупые шутки над своим грозным повелителем, предъявили газеты за тридня, отвели к главным дворцовым часам с точным календарем…

Он поверил – но с тех пор лишился покоя. Сны о Димерее былидо ужаса реальны, он помнил массу деталей, самых мелких, каких обычно неполагается нормальным снам. У него ощутимо побаливало в тех местах, кудаво время димерейских приключений приходились удары. У него еще стоял на губахвкус женских поцелуев, морской воды и обедов в харчевнях. Если суммироватьвоспоминания и ощущения, трудно отделаться от навязчивого впечатления, что заэти три дня оцепенелого беспамятства он и в самом деле прожил долгие недели вкаких-то неведомых мирах…

Потом это повторилось – сны, ничуть не похожие на сны,полные мельчайших подробностей и реальных ощущений. И в третий раз. Теперь,наконец, нечто новое – Каскад…

Как он ни старался, не мог отыскать разгадку. Никто не могпомочь. Элкон во время долгих компьютерных странствий не отыскал в массивефактов, легенд и непроверенной информации ничего хотя бы отдаленно похожего.Мэтр Лагефель разводил руками. Анрах недоуменно скреб в затылке, даже необорачиваясь к своим книжным полкам. Гланские старухи, вещуньи и ведуньи,скрипя немногими сохранившимися зубами, сознались в своем совершеннейшембессилии прояснить хоть что-то. Верная колдунья Грельфи твердила, что этонеспроста (до чего же глубокая и оригинальная мысль! – горько усмехалсяСварог), что Сварог, очень может оказаться, кругом прав, и эти сны в самом делевовсе даже не сны, и она, точно, что-то такое унюхивает. Но и она не могласказать ничего конкретного, ругаясь от бессилия почище пьяного драгуна,растерянно разводя руками, мучительно подыскивая в человеческом языке сравнениятому, что она чувствует – мол, отголоски далекого крика на пределеслышимости, неясная тень в небе…