Это было в выпускном классе, когда нужно решать, что дальше. Для Васьки по крайней мере все было ясно – воинская часть под Москвой уже ждала чемпиона области по боксу Василия Голода. А Георгию Полякову еще предстояло сдавать вступительные экзамены в институт. Васька ушел в армию, а Жора с Катей готовились к свадьбе.

А летом вдруг Катерина сказала ему, что разлюбила…

Первая любовь Жорика оказалась единственной. Привычка всех своих потенциальных невест сравнивать с Катенькой Сотниковой была, с одной стороны, болезнью, с другой – ловким манкированием брачных уз.

Школьная дружба Голода с Поляковым переросла в странные отношения. Раз в несколько месяцев они встречались в пивнушке за кружкой пива с воблой. Стуча по столу пересушенной рыбешкой, бывший боксер Васька Голод втолковывал кандидату технических наук Георгию Полякову, как нужно зарабатывать деньги. Год от года менялся транспорт, на котором ныне бизнесмен Голод подъезжал к питейному заведению: от новенькой «девятки» до «Инфинити» последней модели. Завлаб Поляков неловко спрыгивал с подножки трамвая.

А сегодня, получив в подарок от школьного друга «Паркер» с золотым пером и очередную порцию наставлений, безработный Поляков вдруг обозлился и припомнил разом Ваське все: от первого тычка за Катю до построчно всех унизительных поучений «тупого боксера». За что и получил в зубы от Васькиной охраны.

Вот так, жалея себя, он топтался в коридоре собственной квартиры, оттягивая момент встречи с матерью.

Холодный душ и чистка зубов привели его в состояние, близкое к нормальному. Георгий взял из кармана подаренную Голодом ручку и пошел к матери.

– Мам, смотри, что подарил мне Василий. – Он поцеловал мать в холодную щеку и открыл футляр.

– Господи, ну зачем тебе это? Он что, не понимает, что унижает тебя такими подарками?

– Мам, не начинай опять. Васька от чистого сердца…

– От чистого? Какое такое чистое сердце может быть у этого бандита?

– Он не бандит, – разговор этот продолжался уже не один год.

– Да! Сам, может быть, он и не грабит, и не убивает! Но его головорезы! Откуда тебе знать, что творят его наемники? Откуда у этого оборванца такие деньги?

– Мама, Василий давно не оборванец. К этой категории уж скорее можно отнести меня, – усмехнулся Георгий невесело, – Василий крупный акционер многих предприятий и фирм. Он много работает сам. В конце концов, он окончил финансовый институт.

– Побойся Бога, сын! Какой институт! Диплом он просто купил! Все так говорят.

– Все – это, как я понимаю, Полина Яковлевна? Она, конечно, много знает! По ее утверждению, я – конченый пьяница.

– А это не так? – Мать посмотрела на него с надеждой.

– Не так, – буркнул Георгий и отвернулся.

– Жорик, мне же недолго осталось. Как же ты будешь один? Твой отец пил много, да. Но у него был такой ответственный пост! Он очень уставал от постоянного общения с людьми, поэтому и мог позволить себе расслабиться. А что у тебя? Непыльная работа на кафедре. Ты даже диссертацию докторскую забросил. Никакой ответственности перед семьей. Где жена, дети? С чего ты каждый день прикладываешься к бутылке?

Георгий сидел на стуле у кровати матери и честно пытался осмыслить то, что она говорит. И не мог. Ответственный пост у отца? Какой, к черту, пост – начальник отдела кадров на заводе? Какие люди? Работяги, которых он оформлял на работу? А пил он не от перегрузок на рабочем месте. Он бежал от домашней тоски: от постоянно шипящей на него жены, от серой убогости их отношений. Это Жора понял однажды, когда узнал от Васьки, что отец захаживает к его красавице матери. Отец даже не оправдывался, когда он его припер к стенке, обвиняя. Только попросил: «Оставь мне хоть эту радость, сынок, иначе совсем беда. А мать твою я никогда не брошу». Он тогда даже не разозлился на отца за предательство. Он как-то сразу понял его. Понял и ничего не рассказал матери. Кажется, она до сих пор не в курсе, где по вечерам иногда зависал ее муж.

Это еще мать не знала, что работы у него уже давно нет. Что он потихоньку продает коллекцию монет, которую начал собирать еще дед. И что большая ее часть уже перекочевала к Ваське Голоду.

– Мама, давай не будем о твоей кончине. Ты еще проживешь долго, а я успею жениться и родить тебе внука, – выговорил он старательно-весело. – А сейчас я приготовлю тебе ужин. Что ты хочешь? В меню – картошка жареная, вареная, пюре. Выбирай!

– Опять ты уходишь от разговора! Делай, что хочешь, – безнадежно махнула она рукой.

«Вот и ладно. На сегодня воспитательная часть закончена. Однако с пюре я погорячился, молока-то нет…» – подумал Георгий, открывая дверцу холодильника.

– Боря, подожди! – Милочка догнала его уже на повороте коридора, – Ты все неправильно понял, ты же его знаешь! Остынет – простит!

– А я – нет! – отрезал тот, направляясь к курилке.

– Ты пойми, материал хороший, только сыровато. Подредактируешь, отлачишь – примет, никуда не денется. Ну, характер у него сложный, да и настроение с утра не лучше.

– А мне на его настроение – на…ть! – Борис достал пачку сигарет и протянул Милочке.

– Не, я свои. – Она щелкнула замком маленькой сумочки. У Милочки все было как-то утрированно маленьким: ножка тридцать третьего размера, росточек ему под локоть, нос, на котором едва удерживалась дужка очков. И эта женщина любила его, Бориса, уже без малого двадцать пять лет. А он вот ну никак!

– Ты успокойся, Боренька. Идея твоя замечательная. И сценарий почти хорош, – в голосе Милочки ему послышалась неуверенность.

– Дура! Ты не понимаешь, что он под меня копает! Я ему – кость в горле! – взорвался он, уловив ее колебания. Он смотрел, как наполняются слезами зеленые глаза верной подруги, и это заводило его еще больше. – Ты видишь, он место готовит для сынка этого, как его, Васьки Голода! Спонсор, мать его! Больше некому его с. ю телекомпанию спонсировать. А я не с пустыми руками пришел! Я деньги несу. И немалые, заметь. Так он слышать не хочет! И что ему этот Голод? Родня?

– Не Голод ему нужен, Боренька. Его телекомпания нужна Голоду, – тихо сказала Милочка и испуганно на него посмотрела.

«Проговорилась…» – понял вдруг все Борис разом. И на душе стало еще муторнее. Вот это уже был конец их многолетней дружбы с Леней Мазуром. Леня продал его, Бориса, продав свою телекомпанию бывшему братку Голоду. Продал в самый трудный момент жизни Бориса Ракова, оставшегося после развода с женой без угла и денег. Сценарий, который Борис принес сегодня Мазуру, должен был стать пропуском в будущее.

Милочка еще горестно хлюпала носом, но Борис мыслями был уже далеко. Наступал срок выплаты алиментов на дочь, срок очередного взноса за квартиру, срок по выплате кредита за машину. Теоретически он мог просить в долг у тех, кто спонсировал его будущую передачу. Теоретически они могли даже ему дать необходимую сумму. Но отдавать ему будет нечем.