Одинокая хрупкая мальчишечья фигура болталась под потолком в центре комнаты, как одинокая свеча, неубранная после ужина. Лицо молодого человека, чей возраст замер на рубеже двух десятков лет, было залито засохшей кровью. Возле правого уха чернела дыра от пули. Шею сдавливала толстая бельевая веревка, другой конец которой был переброшен через балку под потолком.

Залитое кровью изголовье кровати, обожженная порохом подушка и настежь распахнутое окно.

Мертвая тишина и двое растерянных мужчин, которые не могли оторвать взглядов от кошмарной картины. В этом зрелище они видели в первую очередь собственную погибель.

Борис Карлов перешагнул порог комнаты. Он приблизился к трупу и коснулся его ноги.

— Холодный как лед. Я был прав, ты всю ночь дрых. — Подойдя к кровати, он поднял с пола подушку и осмотрел ее. — Стреляли в упор.

— Ты ведь меня не сдашь, Боб? — тихо простонал Сигалов.

Он растерянно стоял в дверях, и его огромные сильные руки беспомощно висели плетьми вдоль крепкого торса. Жалкое зрелище.

Карлов бросил подушку на кровать.

— Это ничего не меняет. При пожаре не думают о цвете обоев.

Он подошел к окну и осмотрел его.

— Сколько нужно преодолеть преград и какой нужно обладать информацией, чтобы суметь проделать феноменальный трюк.

— Я проверял засов, перед тем как впустить мальчишку. Я закрыл окно, точно знаю. Потом он лег в постель, а я ушел.

Дэнди говорил быстро, отрывисто, слова вываливались жеваными и невнятными. Карлов не слушал своего приятеля и подчиненного. Значение имел факт смерти, а не способы умерщвления и уж, конечно, не повод. Зверское убийство выглядело, как злобный плевок мести, где не нашлось места для компромиссов и прощений.

— Что нам делать, Боб?

— Умереть раньше, чем нас повесят.

— Брось. Не шути так. Я не собираюсь сдыхать из-за какого-то щенка, который прогулял чужие бабки. Я еще жить не начинал.

— И не начнешь. Все оставшееся у тебя время ты будешь пытаться выжить.

— Хватит меня пугать, Боб. Я уверен, что ты знаешь выход. У тебя на все случаи есть свое решение.

Дэнди пожирал взглядом своего начальника и ждал приговора. В его глазах Карлов всегда оставался человеком умным, расчетливым, целеустремленным, хитрым, изворотливым, завистливым и злопамятным. Он знал, что делает. Его опыт не вызывал сомнений. Из пятидесяти лет он половину прослужил в контрразведке и еще пять лет вертелся в мафиозных кругах. И если часть из перечисленных определений забрать, то человек с подобными характеристиками всегда найдет выход из тупика там, где другие его не видят.

— Почему ты молчишь, Боб? Ты же не заложишь меня?

— В этом нет необходимости. Ты себя погубил. Все, что сейчас можно сделать, это попытаться улизнуть. Маловероятно, но не исключено, что ты тем самым продлишь себе жизнь на несколько дней. У тебя есть место, где ты можешь осесть?

— Нет.

— Подумай. Ты должен исчезнуть.

— Как?

— Я могу оттянуть время. Через два часа из города уже не выйдешь. Когда готовят отход для сына босса, все выходы под контролем. Несколько дней нужно переждать, а потом тихо уйти, не хлопая дверью. Попробуем подать дело так, будто Краснянский тебя выкрал. Глупая версия, но единственная. Босс вернется в страну через пару дней. В этот момент и надо будет уйти из города. Ладно, собирайся. Я тебя вывезу отсюда.

Дмитрий Сигалов не спорил. Он точно знал, что его ждет впереди, и точно знал, как плохо работает его голова. По словам Боба, его мозги на два размера меньше черепушки.

Дим-Дэнди лег на заднее сиденье и прикрылся пледом. Он смотрел в мягкий кремовый потолок машины, и в его глазах блестели слезы. По сути дела, он оставался большим, добрым и сентиментальным. Он думал о жене, которую любил и которой изменял при каждом удобном случае. Он нуждался в ее ласке и ворчании, крутых бедрах и прокуренном хрипловатом голосе. Он хотел целовать ее родинки, сжимать ее талию и знать, что она всегда будет рядом.

— Слушай меня, Дэнди, — заговорил Карлов, когда машина выехала за территорию городка. — Я отвезу тебя на квартиру к одной знакомой. Надежная женщина. Сейчас она в отъезде. Сиди и не рыпайся. Как подвернется удобный момент, я дам тебе знать и постараюсь достать тебе машину.

— А как же Катерина?

— Никак. Забудь о ней. Ее возьмут в оборот, как только обнаружат труп мальчишки.

— Вывези ее. Она тут ни при чем. Слышишь, Боб. Ты же нас познакомил и ты был шафером на нашей свадьбе. Помоги ей!

— И подставить под удар собственную башку? Ты думаешь, с тобой все кончится очень просто? Ты камень на шее. Если босс тебя не найдет, он возьмет в оборот меня. Я вами руковожу и за все несу ответ. Забыл, кем я работаю?

Дим-Дэнди сбросил плед и сел на сиденье.

— Ты обхитришь их, Боб. Ты умный. Давай заедем в банк. У меня в абонентском ящике есть деньги и ценные бумаги. Я отдам тебе все, что там есть. У Катьки в чулке хватает побрякушек, нам хватит, только вывези. Ее нужно устроить…

— Шеф о ней позаботится. Он всех нас устроит.

Сигалов вцепился в переднее сиденье.

— Хватит, Боб. Сейчас не те ставки, чтобы куражиться.

— Не тряси машину, слюнтяй! Жизнь сама продиктует, что делать. Ну а теперь назови мне точный адрес, по которому находится твой банк.

Жаль, если деньги пропадут. Покойнику они не нужны.

Хватка Дэнди ослабла, и он с облегчением откинулся на сиденье.

Даша поставила тарелки с супом на стол и покосилась на отчима. Олег старался не смотреть в ее сторону, но то и дело его взгляд натыкался на стройные ножки, едва прикрытые коротким халатиком. С одной стороны, это действовало на нервы, с другой — переворачивало нутро. Ночь, проведенная с женой, превратилась в мучения, он едва не назвал мать именем дочери, но когда-нибудь такое случится. Девчонка крепко осела в его сознании, и с этим он уже ничего поделать не мог.

— Почему бы тебе не поесть? — спросила Даша. — Если ее до сих пор нет дома, значит, она на очередной вечеринке под громким именем «Презентация». Или ты к этому не привык? Она будет поздно. Ее не интересует семья. Ее интересует бизнес и еще кое-что.

Олег, как дворовый пес, все понимал, но не мог высказаться. Плохо подвешенный язык, долгое переваривание сказанного, плохая реакция на вопросы. В итоге он смягчал любой разговор и когда открывал рот, то говорил невпопад. Жена перестала таскать его на вечеринки и заменила его дочерью. Сначала Даша противилась чуждой компании, но потом ей понравилось разбавлять досуг разнообразием. Олег не обижался. Он радовался, что его избавили от несвойственных ему обязанностей носить смокинг и как тень ходить за женой, будто глухонемой евнух. По словам супруги, ему не рекомендовалось открывать рот, так как из него сыпались кирпичи, но и молчать тяжело после того, как в голову ударит триста граммов очищенной водки. Оно понятно, Институт физкультуры не Оксфорд, а что еще мог закончить бывший чемпион. Приходилось сидеть перед телевизором и пререкаться с политиками на экране, которые терпели косноязычие и оскорбления в свой адрес.