— Он купил одного попугая. Но на этот раз не маленького, волнистого, а большого. Породы Корелла!

Кайрат представил огромного попугая, с внушительными лапами и мощным клювом, вышагивающего по ковру.

— Здорово! Теперь тётя Таня издалека увидит пернатого гостя на ковре, — басом захохотал парень.

— Да! Вряд ли нянечка рискнёт, наступить на великана!

Кайрат и Лиля хохотали, испытав чувство единства, будто находились рядышком друг с другом.

— У меня на работе…, на колхозном базаре тоже есть продавщица по имени Таня, — Кайрат не хотел завершать разговор с Лилей и поэтому продолжил, — она — женщина в возрасте и я называю её тётя Таня! Кстати, у неё тоже есть сын. Но он, к сожалению, сидит в тюрьме. Когда я приношу ей пакеты, она часто доверяет мне рассказы о своей жизни. О работе, о сыне. Бывает, что подолгу стою возле неё, когда она не занята и нет покупателей.

— Ой! Кайрат, у меня мама спать, легла, — понизила голос до шёпота Лиля, — я мешаю ей заснуть!

— Сколько времени? — дёрнулся парень.

— Почти половина одиннадцатого.

— Ого! Мы с тобой наболтались, — удивился молодой человек, потерявший счёт времени, — мне же нужно бежать в киоск. Оля ждёт!

— Она не может уйти?

— Нет. Она не сумеет поднять щиты, чтобы прикрыть окна.

— Тогда беги скорее, — сказала Лиля, — будь осторожен со щитами. Они, наверное, тяжёлые?

— Привык уже, — Кайрат приблизил телефонную трубку ко рту, словно хотел, поцеловать девушку сквозь неблизкое расстояние. — Завтра встретимся?

— В шесть? — застенчиво предложила она.

— Да! Договорились, Стебелёк! Спокойных снов, моя беспокойная обижалкина! — восторженно произнёс он. — До завтра!

— Пока, — с теплотой ответила Лиля.

Кайрат положил трубку на рычаг. Он счастливо улыбался.

— Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота! — жизнерадостно запел парень, хлопая себя по впалому животу, но тут же спохватившись, замолк.

Кайрат выглянул из прихожей. Его мама копошилась на кухне.

— Уф, мама! Я подумал, что ты спишь, а я пою не ко времени, — Кайрат повёл носом. — Мама, ты что-то пожарила?

— Сделала яичницу с колбасой, — мама отметила разительную перемену в настроении, ещё недавно, потерявшего вкус к жизни, сына.

Теперь перед ней стоял весёлый балагур, певец и юморист.

— В половине одиннадцатого вечера?! — засмеялся он.

— Я подумала, что ты захочешь кушать? Разве, я не права? — невинно ответила мама.

— Вроде недавно ел суп?!

— Давным-давно уже твой суп провалился, — убедительно отвесила она, убирая солонку, — в желудке ничего не осталось.

— Сомневаюсь. Два куска губадии мой желудок запомнит надолго. Но, хорошо! Мама, я тороплюсь. Ты без меня ничего не кушай. Я быстро обернусь до киоска и обратно! — он вытянул шею, чтобы посмотреть на аппетитную яичницу. — Вкуснотища!

— Так и быть! Не стану кушать…, без тебя, — мамины глаза смеялись, — но, поторопись! Не успеешь — всё съем!

Подскочив к матери, он чмокнул её в щёку, а затем, сорвав куртку с вешалки, стремглав скатился по лестнице. На улице он заглянул внутрь торгового киоска.

— Тук! Тук! Кто в теремочке живёт? — его весёлая физиономия торчала в проёме узкого окна.

Продавщица Оля всплеснула руками.

— Ну, наконец! Славка давно уехал. Жду тебя, Кай!

— Сейчас устрою окончание рабочей смены в лучшем виде, милейшая девушка Олечка! — во весь рот улыбнулся молодой человек. — Сей момент!

Кайрат обежал киоск и вошёл внутрь. Он проделал будничную операцию и уже через десять минут отрапортовал о том, что пора на дверь павильона вешать замок. Выходя, Кайрат скосил глаза на сумку в руках Оли.

— Давай помогу, — парень ухватился за тряпичные ручки, — набрала продуктов для дома?

— Да.

Он подождал, пока киоскёрша два раза крутанула ключом в замке. Затем подергал дверь, проверяя на прочность.

— Всё в порядке! Пошли, я тебя провожу. Сумка слишком тяжелая, чтобы нести.

Оля благодарно посмотрела, не отказавшись от помощи. Они пошли по, освещаемой лунным светом, улице.

— Спасибочки, Кай! — сказала она, спрятав ключи в косметичку.

— Как папа? — поинтересовался парень. — Не пьёт?

— По-разному. Мама его ограничивает. А я с утра тащу папку с собой, чтобы он открыл мне витрину.

— В общем, не даёте мужику расслабиться? — при лунном свете глаза парня сверкнули озорным блеском, — держите на коротком поводке!

— Держать на коротком поводке не всегда удаётся, — посетовала Оля, — каким-то способом умудряется, достать выпивку. В прошлом году со сломанной ногой ускользнул из дома.

— Поскакал до магазина на одной ноге?

— Представляешь, самостоятельно снял гипс и, сильно хромая, потопал за бутылкой! — посетовала Оля.

— Зачем гипс-то снял?

— Видите ли, гипс мешал ему идти!

— Охота пуще неволи! — покачал головой Кайрат. — Как сильно мучила жажда! Нога зажила? Кость срослась?

— Вроде обошлось. Надо же додуматься?! Взять ножницы и нож, чтобы искромсать гипс?!

Оля вздохнула.

— Многие собутыльники, с кем папка пил, умерли.

— Кажется, дядя Витя с соседнего дома являлся его близким другом? — Кайрат перенёс сумку в левую руку.

— Алкаши не могут дружить. У кого есть поллитровка, тот автоматически переходит в разряд близких друзей.

— Это верно, Оля, заметила, — невесело улыбнулся молодой человек, — дядя Витя, вроде, умер?

— Летом. Папа говорил, что днём вышел во двор и направился в магазин. Когда проходил мимо остановки, заметил прикорнувшего к навесу человека с жёлтоватым цветом лица и закрытыми глазами. Папка присмотрелся и узнал в притулившемся человеке дядю Витю. Папка с ним поздоровался и, не получив ответа, поплёлся дальше. Папка внутренне возмутился, что дядя Витя не кивнул головой в ответ и не поприветствовал его, как обычно делал. Обойдя магазин и, поговорив с другими земляками, папа пошёл обратно той же дорогой. Но подходя к остановочной конструкции, обратил внимание на большое скопление народа. Среди людей находились люди в милицейской форме. Прибывшие люди суетились возле дяди Вити. Его жёлтое лицо было накрыто большим, носовым платком. Оказалось, что дядя Витя умер час назад и, когда папа с ним здоровался, его грешная душа давно витала на небесах.

— Наверное, дяде Вите стало плохо, когда он, как изнывающие похмельем пьяницы, вышел утром, опохмелиться?

— У него остановилось сердце. Но я склоняюсь к мысли, что дядя Витя отравился алкогольным суррогатом.

Кайрат умерил шаг, чтобы Оля не отставала.

— Элементарно! Какой гадости только не вливают в себя больные алканавты! В ход идут одеколоны и очистители.

— Слава Богу, папка до такой низкой планки не опустился. Пьёт пиво и водку, купленную в сельпо. Иногда самогонку.

— Благодаря твоему и маминому контролю, Оля! Но зато, как пьёт?! — поднял вверх указательный палец Кайрат.

— Лакает, как лошадь холмогорской породы! Как губастый верблюд, совершивший переход через пустыню Каракумы. Не знает предела! Прошлым летом едва не загнал нас в могилу своим двухдневным отсутствием.

— Ба! Этого