– Болтай поменьше, – велел Свин, – про потерюпамяти никому не рассказывай. Если кто спрашивать начнет, дескать, откудавзялась, отвечай: «Я Глафире дальняя родственница, приехала из… Тюмени». Дажелучше из деревни под Тюменью. «Теперь работаю мастерицей на все руки».

– Но у меня нет документов!

Свин встал.

– Это не твоя забота, Таня. Будет ксива, хорошая, спропиской, не дрейфи. Об одном помни: работать надо старательно и меня слушать,как отца родного, иначе капец тебе, котя. Ты ведь не хочешь в клинику?

– Нет! – в ужасе воскликнула я.

– Тады по рукам, – крякнул Свин, – иди, мордуумой, душик прими – и за работу. У нас сегодня концерты, сборные, первый вклубе «Мячик». Шевелись давай.

Когда я вышла из ванной, Глафира крикнула:

– Рули сюда!

– Куда?

– В гардеробную, по коридору налево.

Я пошла по идеально отлакированному паркету и добралась докомнаты, битком забитой шмотками.

– Размерчик у нас, похоже, один, – протянулаГлаша, – вон там погляди, джинсики, футболочки.

Я быстро нашла светло-голубые брюки, кофточку из трикотажа испросила:

– Тебе не жаль мне эти вещи отдавать, они такиекрасивые?

– А, – отмахнулась певица, – такого дерьма уменя навалом, забирай хоть все. Вот эти, на первом кронштейне, не бери, я в нихсама хожу. А те, во втором ряду, уже старые, можешь ими пользоваться.

– Разве футболка может выйти из моды? – удивиласья.

Глаша скривилась.

– Они мне малы. Видишь, грудь какая, четвертый номер. Ау тебя ноль, вот и таскай.

– Зачем же ты их покупала, если малы?

– У меня тогда сисек не было.

– Они выросли?! – изумилась я.

– Нет, конечно, – усмехнулась Глаша, – ясиликон вшила.

– Ой! Это же вредно.

– Зато на сцене красиво.

– И шрамы остаются!

Глафира задрала топик.

– Где? Найдешь, сто баксов дам.

Я внимательно осмотрела безупречную по форме пышную грудь иконстатировала:

– Нет отметин.

– Ага, – обрадовалась Глаша, – никтообнаружить не может, потому что не туда смотрят. Вот где разрез был, подмышкой.

Я вгляделась и покачала головой:

– И правда, практически не видно, на зажившую ссадинупохоже!

– Если кто спрашивает, что у меня под рукой, –окончательно развеселилась Глафира, – я всегда отвечаю: родинку удаляла.Ладно, хватит трепаться! Меряй туфли, вдруг у нас и размер обуви один.

Туфли Глафиры тоже оказались мне впору.

– Вот и здорово, – одобрила певица, – теперькурс молодого бойца. Во-первых, никого в гримерку не пускай.

– Куда?

– Когда на концерт приедем, – терпеливо объяснилаона, – мне комнату отведут для переодевания, вот в нее никого не пускай,ясно?

Я кивнула.

– Ладно, – хмыкнула Глафира, – остальноепотом.

Клуб «Мячик» находился на шумной улице. Глафира увереннымшагом направилась к стеклянной двери. Я с чемоданом и портпледом в рукахтащилась сзади. Певица пнула носком высокого сапожка из джинсовой тканистеклянную дверь.

– Эй, открывай!

Маячивший с той стороны шкафообразный парень ленивораспахнул дверь.

– Тебя сюда спать наняли? – фыркнулаГлафира. – А ну зови Катьку!

Секьюрити забубнил что-то в рацию.

– Безобразие! – громко заявила Глафира. –Больше ни за что не соглашусь в этой помойке петь. Никогда!

– Глашенька, душенька! – донеслось сверху.

Я посмотрела на широкую лестницу. По ступенькам быстроспускалась стройная женщина в элегантном костюме.

– Как мы рады! – щебетала она.

– Можно подумать, – скривилась Глафира. –Прихожу, никто меня не встречает. Этот идиот даже дверь не открыл.

– Извини, Глашенька, – тараторила Катерина, –знаешь, я всегда вас поджидаю, просто на секунду отошла, тут до тебя АленаЛапина подъехала, так я ее повела…

Глафира покраснела.

– Кто?

– Лапина, – растерянно повторила Катя, – нашазвезда, Алена. Она перед тобой поет.

Глафира покачалась с пятки на носок, потом вдруг взвизгнула:

– Танька, уматываем, шагай к машине.

Ничего не понимая, я подхватила поставленный было на полпортплед.

– Глашечка, – засуетилась Катя, – чтослучилось?

– Значит, Лапина звезда, а я – так, дерьмо на лопате?

– Что ты! Господи, как такое могло тебе в головуприйти?

– Ее встречают, а я стой у закрытой двери!!!

– Глашечка, ну прости, я бежала тебя встречать сломяголову!

– Не похоже, что ты слишком торопилась.

– Глашенька! Леня, Игорь, быстро ведите звезду вгримерку! – заорала Катя. – Чего встали, идиоты! Фрукты, надеюсь,поставили? А воду? Только без газа!

Потом она повернулась к Глафире.

– Я помню, что ты, моя радость, не любишь газированную!

– Еще тебе следует помнить, что меня надо встречать у«Мерседеса», – отрезала Глафира и пошла к лестнице. – Алену онаповела! Кошку визгливую! Тумбу квадратную! Юбочку из плюша! Нашли звезду!Уржаться!

Катя бежала впереди нас, постоянно оглядывалась и с самойсладкой улыбкой на лице верещала:

– Глашечка, душечка, осторожнее, тут приступочка.Ленька! Принеси живо пепельницу, рысью, дурак! Глашечка, не споткнись.

Наконец мы добрались до двух совершенно одинаковых дверей.

– Надеюсь, меня разместят в зеленой гримерке? –голосом, не предвещающим ничего хорошего, протянула Глафира.