Он со всеми так или только с Ши? Делая ставки на его догадливость: на этот раз он сам додумается, или придётся объяснять до конца? Какой по счёту намёк сработает?

Как изначально было установлено судьбой, так никуда и не денешься от роли подопытного хомячка. Сколько ни рыпайся.

‒ Сам посуди, что для него лучше. Жить при храме под моей защитой и покровительством или мыкаться и без конца бегать, как ты. Его ведь не оставят в покое. Да что я тебе буду такие вещи объяснять. Ты лучше меня знаешь. Даже если он окажется обыкновенным, в это не поверят, пока сами до конца не убедятся. Но обыкновенным он точно не будет. Так что подумай, хорошенько подумай.

Снова пауза. Перед новым вскрытием. Сколько их ещё у Ши найдётся, неизученных, неразрезанных рукой дотошного исследователя органов? Пока не потерявших чувствительность.

‒ Для тебя ведь он тоже имеет особое значение. Единственное существо на свете, которое ты всегда сможешь назвать своим. При любых обстоятельствах. Рядом он будет или далеко от тебя. Всё равно безоговорочно твой. Что девушка? Она может бросить, уйти к другому. И уже не твоя. А тут ‒ не отменишь. Даже если он будет тебя ненавидеть. По-прежнему ‒ твой. А ты ‒ его. Для тебя ведь это очень важно?

Не прямым текстом, но настолько прозрачно. «Ты убедился? Я всё про тебя знаю. И поэтому ты целиком в моей власти. Всегда найду, как на тебя воздействовать. Можешь, конечно, взбрыкнуть по мелочи, потешить самолюбие. Но в итоге всё равно сделаешь то, что велю».

Так и есть. Ши в курсе. Никогда даже не пробовал строить иллюзий. Ни по части свободы выбора, ни по части собственных возможностей.

К чему ещё одна боль? Настолько бессмысленная по сути. От разрушения этих самых иллюзий. Того, чего и не существовало на самом деле.

Что ему досталось, то и берёт. Без ропота и возмущения. Значит, другого не заслужил.

‒ Ты что-нибудь слышал о Дикой охоте? ‒ настоятель внезапно сменил тему, озадачив странностью вопроса. ‒ Не касательно сказок и мифологии. Реальной Дикой охоте.

‒ Такая есть?

‒ Есть, ‒ настоятель кивнул. ‒ В скрытом мире тоже любят забавы.

‒ Носятся по земле, собирая заблудшие души.

Ши ли не знать, насколько это забавно, встретиться нос к носу с жуткой тварью. Не попадалось ему слишком много желающих заниматься подобной работой. Мало кого привлекает неоправданный риск, постоянная угроза собственной шкуре. И эта Дикая охота… Что с ней не так?

‒ Обычно ограничиваются одной душой, ‒ возразил настоятель. ‒ Одной добычей. Кто первый её заполучит, тот выиграл.

Значит, выигрыш. Не просто развлечение.

‒ Хотите, чтобы я поучаствовал?

Настоятель отвёл глаза, посмотрел в пространство, произнёс отстранённо:

‒ Моё желание ни при чём. Как и твоё. ‒ И снова глянул в упор, пронзительно и остро. ‒ Не все участники охоты добровольцы.

Достал со своей патетикой и паузами. Ши больше не станет угадывать, хотя… уж слишком очевидно.

Трудно удержаться, чтобы не стиснуть с силой зубы, чтобы не сжать кулаки, чтобы не высказать своё истинное отношение к этой жизни. Последовать недавно заявленному правилу: без ропота и возмущений.

Когда же настоятель договорит?

‒ Ты будешь добычей.

Тихо. Как же тихо. Слишком большая пауза между ударами сердца. Тонкая вибрация каменных стен передаётся нервам. От каждого предмета идёт тонкая струна, соединяет его с одной из клеток тела. Паутина, которую не порвать. Муха, застрявшая в самом центре этой паутины. Распятая жертва, дожидающаяся неотвратимого конца.

‒ Это не я решил, ‒ продолжил настоятель. ‒ Все участники. Захотели достойного соперника.

Не доброволец, похоже, всего один. Как всегда, повезло. Досталась редкая роль.

‒ То есть, отказаться я уже не могу.

‒ Ты и не захочешь. ‒ Твёрдая убеждённость в своей правоте и безошибочности расчётов. Голос мягкий, без металла и холода, а режет, скрытой остротой безразличия. ‒ Кроме добычи, есть ещё приз. И у тебя тоже будет возможность его заполучить. Но имей в виду, это охота. Добычу надо не просто поймать. Убить, предъявить трофей. Но и тебе разрешено защищаться.

‒ Убивать первому? Пока не успели убить меня.

‒ Можно сильно покалечить. Так чтобы не получилось продолжить. Или… Есть ещё вариант ‒ сразу сдаться кому-нибудь из охотников. Но не рассчитывай, что даже тогда тебя оставят в живых. По правилам добыча должна быть мертва. Ну и приз ты тогда не получишь. Не желаешь узнать, что это будет?

Не желал. Ши заранее подозревал, что ответ ему совершенно не понравится, нарочно не строил предположений. Но именно на этот раз настоятель не стал тянуть, выдерживать пауз. Сразу сообщил.

‒ Мальчик. Твой сын.

Припёрли к стенке, нашли способ. Только вот мало кто знал, что он окажется действенным, что для Анку столь важна судьба ребёнка. Пусть даже его собственного. Для демонов и тварей кровное родство не имеет значения. Никакого.

‒ Это в порядке вещей? Когда добыча ‒ человек, а приз ‒ маленький мальчик.

Настоятель развёл руками, даже сочувствие изобразил. И тут же:

‒ Но ты же сам не считаешь себя человеком. А охотиться на тварь… ну… ты понимаешь. Да и малыш ‒ не просто ребёнок. И уже тоже не человек. Магический артефакт. Хотя никто ещё точно не знает, чего от него ждать. Но слишком велика вероятность, что он вырастет в очень одарённого юношу. Уже сейчас достаточно желающих заполучить его себе в союзники. Не важно каким способом. С его добровольного согласия. Или по принуждению. Или вот так сразу, пока ещё он несмышлёный младенец и не способен выбирать.

Спрашивать и слушать. Не давать эмоциям выхода, копить внутри. Чтобы заводили, чтобы рвали на части. Чтобы, когда придёт время, выплеснулись наружу холодной безжалостной ненавистью. А как иначе?

‒ Откуда все узнали про него?

‒ Вы сами виноваты. Я же говорил, что пытался сохранить появление мальчика в тайне. Но вы наделали слишком много шума, пока искали его. Многим захотелось узнать, в чём дело. А чем значительней по содержанию слух, тем быстрей он разлетается.

И всё произошло само по себе? Никем не контролируемое, ненаправляемое.

Ши сжал губы, пропустил между пальцев чёлку, на мгновенье полностью открыв лицо. Ладонь скользнула дальше, замерла на затылке.

‒ А я могу отсидеться здесь? ‒ Рука опустилась вниз, легла на возвышение, ощутив под собой холод камня. ‒ Остальным когда-нибудь надоест ждать. Выберут другую добычу. Тогда я пойду в охотники. Мне привычней.