Неужели разглядел Вита среди остальных? И теперь специально поджидал, когда тот выйдет, чтобы спросить:

‒ Ты увёз их?

В горле было сухо, даже слова не проходили. А ведь разговоры для Вита лучшее средство привести себя в норму, справиться с любыми чувствами. И тут тебе подходящий повод ещё и внести в ситуацию хоть какой-то позитив, показать, что хоть где-то всё в порядке.

‒ Нет. ‒ Начало получилось совсем неудачным, и Вит исправился торопливо: ‒ Не в том смысле, что они остались. Их Кирин отец увёз. Я всё рассказал ему. То есть, не всё. Но он не стал выспрашивать, поверил и так. Сказал, что сам устроит. Лучше и мне не знать, где они.

‒ Да.

Опять Ши чертовски немногословен, да и движения ‒ по минимуму. Только губы чуть приоткрылись, выдыхая «а», но сам так и сидит, не шевелится.

‒ Куда пойдёшь? ‒ Вит посмотрел ему за спину, словно рассчитывал увидеть проложенный путь.

‒ Никуда.

‒ То есть?

‒ Подожду здесь, ‒ голос у Ши как всегда спокойный и ровный, лицо без выражения, а глаза прячутся под чёлкой и капюшоном. ‒ Зачем мне эти двадцать четыре часа? Чтобы спрятаться? Чтобы потом гоняли по очереди, пока сам не свалюсь. Лучше посмотрю, как они меня делить будут, когда все ‒ скопом.

Опять у него свои выкладки, свои планы. Виту и в голову бы не пришло, вот так, в наглую, забить на все правила, выставить свои условия. Да и сомневается он, что выгорит. Не складывается удачный финал. Даже так не складывается. И аргументы не находятся, чтобы отговорить. Единственный и не самый подходящий: всё равно ‒ безнадёжно.

‒ Когда их выпустят? ‒ поинтересовался Ши, будто Вит обязан был знать. На этот раз не знал точно, предположить только мог.

‒ Через час, наверное. Чтобы напрямую отследить не могли.

‒ Думаешь, никого специально не оставили?

И это учёл. Хотя ‒ предсказуемо. Честность в скрытом мире не в чести. Да и где она в чести?

Вит огляделся. Просто так. Не рассчитывая сразу кого-то заметить.

‒ Да оставили, конечно. Все ж умные и предусмотрительные.

‒ Тогда ‒ тем более. Смысл уходить?

Смысл. А есть ли он вообще в том, что сейчас происходит? Может и правда, самое лучше ‒ остаться и подождать, чтобы закончилось сразу? Не оттягивать, цепляясь за нелепую надежду. Разве это утешение: «Я сделал всё, что мог»? Если в итоге всё равно не получилось то, что тебе надо.

‒ Как ты будешь?

‒ Ничего. Не привыкать.

«Ничего» ‒ это когда на кону только собственная жизнь. А тут ещё и мелкий. Сволочно всё же.

И вечер такой тихий, мирный, даже можно сказать, ласковый. Ветерок изредка налетает, но тоже тихий и мирный, пытается погладить, успокоить. Только закат, единственно честный и искренний, подсвечивает облака кроваво-красным. А Вит опять стоит как приклеенный. Хочется что-то сказать, что-то сделать. А что?

Ши нашёл подходящие слова первым.

‒ Ладно. Катись.

И они возмутили, усилили ощущение собственной никчёмности и ещё ‒ вины.

‒ Ну хватит из себя героя строить. Надо, так обращайся. Понял?

‒ Понял.

Лязгнула металлическая дверь здания, проржавевшие петли надсадно взвизгнули. Распорядитель тоже выбрался на улицу, прикрывая глаза поднятой рукой.

Колдун. Не молодой уже, но высокий, широкоплечий. Такой сможет порядок навести. Не только обругать или заклятие применить, но и по-простому ‒ в морду. Зашагал целенаправленно, ворча под нос:

‒ Как чувствовал. Предупреждали меня, что с добычей в этот раз проблем будет больше, чем с охотниками. ‒ Остановился в нескольких шагах от Ши. ‒ Что ты здесь делаешь?

‒ Жду.

‒ Умный слишком? ‒ поинтересовался колдун вроде бы иронично, но Вит заметил в его взгляде пусть и не сострадание, но легко читаемую участливость. ‒ Рассчитываешь, они не договорятся, между собой перегрызутся, а ты прикончишь оставшихся? ‒ критично скривил губы. ‒ Пока такое не пройдёт. Слишком спокойны все, не распалились. Соображают ещё. Найдут и мирный способ. Бросят жребий. Хочешь вот так? С одними, потом сразу с другими, и дальше, без перерыва. Выдержишь?

Вот оно. Вит предполагал, но не мог точно выразить. Он обязательно найдётся, способ даже самого строптивого направить по нужному маршруту. Реальность всегда сможет обломать, каким бы крутым ты себе не казался. Но, конечно, стоило попробовать. Вдруг бы и прокатило.

‒ Уходи! ‒ обратился распорядитель к Ши, и твёрдость интонаций говорила о том, что это не просьба, а приказ. Колдун осмотрелся по сторонам, напомнив Виту, как сам он недавно проделывал абсолютно то же, на мгновение замер. Взгляд расфокусировался, обратился вглубь себя. Неясный шёпот, движение рук, очерчивающих окружность, и распорядитель повторил, в упор глядя на Ши: ‒ Уходи. Сейчас тебя никто не увидит.

Тот помедлил секунду, но потом послушно поднялся. Ни говоря ни слова, развернулся, зашагал неторопливо. Как всегда, руки в карманах, голова чуть наклонена вперёд. А Вит смотрел ему в спину. Почему-то казалось, Ши непременно оглянется. Странное, но почти обязательное правило надежды.

Нет, не оглянулся.

Распорядитель тоже смотрел ему вслед.

‒ Пожалуй, поставлю на него, ‒ произнёс задумчиво.

Слова колдуна воодушевили Вита, и вопрос вырвался сам:

‒ А кому-нибудь удалось выжить?

Распорядитель медленно замотал головой.

‒ Ни разу.

* ‒ цитата из Пифагора

Двадцать четыре часа. Зачем они? Чтобы надёжней спрятаться? Но ведь всё равно найдут. Раньше или позже. Пусть уж лучше раньше. Кому нужны несколько лишних дней, если будут они наполнены только страхом и ежеминутным ожиданием неизбежного. А так хоть недолго терпеть.

У Ши есть проверенный способ скоротать время незаметно. Отключиться, выпасть из реальности. Наверное, он так и сделает. А другие варианты…

Конечно, существуют.

Он точно знает, куда бы хотел отправиться, чтобы провести оставшиеся часы. Только вот понятия не имеет, где находится это «куда». И данное желание как раз не вариант. Невозможность.

Тогда ‒ домой? Ну, типа домой. В здание со странной репутацией, в комнату с мебелью и удобствами, с навечно угнездившейся там неуютной пустотой. Знакомыми вехами на пути ‒ арка, колодец двора, подъезд. Но войдя в него, Ши свернул не к лестнице, а к дверям с цветным витражом.