– Ведите их к машине, – приказал Котов и пошел дальше, где спецназовцы выволакивали из крайнего разрушенного дома высокого мужчину со связанными за спиной руками.

– Он, – заявил Белов и, схватив пленника за волосы, поднял его лицо, подсвечивая его фонариком.

На Котова смотрели пронзительные черные глаза. Губы пленника кривились в презрительной усмешке. Подбежавший Зимин начал спрашивать:

– Кто вы? Назовите свое имя? Вы – Гияс Турай?

– Я – Гияс Турай, – перевел ответ лейтенант. – А вы кто такие? Подлые шакалы, нападающие ночью на спящих людей. Вы все умрете, вы ответите за смерть моих людей, шакалы!

– Он правда так чисто произнес слово «шакалы»? – удивился Котов, когда Зимин повторил ему дословно ответы пленника. – Что это он? Нервничает? Боится, что ли? Савичев! Иди сюда. Отвечаешь за пленника головой. Зимин, займись с ребятами документами, всех обыскать. Лимон! Отвечаешь за заложников. Чтобы они не пострадали и чтобы не сбежали. Белов! Возьми Алейникова и Крякина, и за уехавшей машиной!

Сирия. Дамаск. Международный аэропорт

Полковник Сидорин неожиданно приказал доставить Гияса Турая в Дамаск на военный аэродром. Вернувшийся ни с чем Белов только развел руками. Они нашли брошенную машину, но неизвестный, покинувший ночью лагерь Турая, как в воду канул. Сам террорист отвечать на вопросы отказался, и Котову оставалось только выполнить приказ своего начальника.

Через несколько часов дикой гонки на юг по раскаленной каменистой пустыне они вышли в безлюдный район, сплошь изрезанный руслами пересохших речек и ручьев. Отсюда, дождавшись вертолета, Котов отправил Белова выводить группу к себе на базу, а сам, забрав освобожденных европейцев, Зимина и «двух Максов» для охраны пленника, улетел в Дамаск. Капитану очень хотелось поговорить с европейцами, узнать, как они попали в руки террористов, но времени на эти разговоры у него просто не было. А в вертолете из-за шума двигателя не поговоришь.

Через три часа «Ми-8» без опознавательных знаков, двигаясь сложным маршрутом и постоянно меняя высоту, наконец проскочил линию соприкосновения правительственных сил и сил вооруженной оппозиции и устремился по прямой в сторону столицы. Сидорин встречал своих людей прямо на аэродроме.

Одет полковник был как типичный европейский турист в южных странах. Легкие светлые ботинки, льняные легкие брюки и тонкая рубашка навыпуск, приоткрывавшая крепкую загорелую грудь с седыми волосками. Засунув руки в карманы брюк, Сидорин наблюдал через темные очки, как из вертолета выходят спецназовцы, буквально выволакивающие под руки пленного террориста, потом двух европейцев – мужчину и женщину, которых Котов, как мог, привел в порядок, дав возможность залатать одежду и умыться. Сам капитан вышел последним, закинув автомат на плечо и окинув взглядом летное поле.

Как он отвык от простой картины мирной гражданской жизни. Все эти месяцы командировки в Сирию группа спецназа проводила время или на своей базе на аэродроме «Хмеймим», или на заданиях, в очень далеких от мирной жизни местах, скорее в средоточии войны, зла и насилия. А тут… большие самолеты, светлые окна аэропорта, одного, кстати, из крупнейших в регионе. И такой мирный, похожий на доброго дядюшку Сидорин.

– Товарищ полковник! – Котов вытянулся, как того требовал устав. – Объект доставлен по вашему приказанию. Задание выполнено, потерь нет. Группа следует на базу.

– Ну, хорошо. – Сидорин пожал руку капитану, прервав доклад, и похлопал его по плечу: – Это те самые заложники, которых он хотел казнить?

– Да, я даже не успел с ними побеседовать. Надо было срочно покидать район, да еще одного типа мы там упустили. Кто такой, неизвестно. Он услышал стрельбу и, бросив машину, скрылся.

– Сплоховал, Боря, – покачал головой полковник, наблюдая, как спецназовцы заводят в автобус Турая. – Как ты мог его упустить? Не сориентировался?

– Он покинул лагерь неожиданно, Михаил Николаевич. Посреди ночи, в тот момент, когда мы выходили на позиции для атаки. Я бы мог успеть его остановить, но тогда мы переполошили бы весь лагерь террористов, и взять Турая было бы не так просто. А так… мы его спеленали «тепленьким», и этих двоих, – кивнул Котов на жавшихся к боку автобуса гражданских, – вытащили целыми.

– Надо было предвидеть возможность покидания лагеря кем-то, прежде чем начинать атаку, – сварливо стал читать нотации полковник. – Мне тебя учить, да? Учить, как блокировать территорию, на которой проводится боевая операция?

– Виноват, – буркнул Котов, косясь на лейтенанта Зимина, выжидательно стоявшего возле автобуса.

Ему хотелось возразить, что единственной целью, единственной задачей, которую ему поставили, был захват Гияса Турая. И он взял его живым и здоровым. И без потерь. Но капитан понимал, что Сидорин был прав и в другом. Спецназ ГРУ тем и отличается от обычного спецназа, что способен выполнять сложные задания. Это все же подразделение военной разведки, и задачи разведки никто с них не снимал. И если удрал кто-то, явно важный, то это вина его, Котова, и никого больше. И оправдываться глупо. Как ни крути, а он упустил какую-то важную информацию.

И тут со стороны здания аэропорта подъехал белый микроавтобус, из которого почти на ходу выскочил сириец в военной форме с погонами раида, что соответствовало званию майора европейских армий. Он подскочил к Сидорину, вскинул руку к форменной кепи и на плохом русском доложил, что он – раид Бахтар, представитель «Shu`bat al-Mukhabarat al-`Askariyya»[3], и прибыл за доставленным пленным.

Выслушав доклад, Сидорин кивнул майору и окликнул переводчика:

– Зимин!

– Я, товарищ полковник!

– Садись с ребятами и с представителем разведки в автобус. Сопроводите к ним в Дамаск Турая и ждите там. Я пришлю из посольства за вами машину.

Когда автобус уехал, Сидорин пригласил гражданских в микроавтобус. До города от аэродрома было всего 29 километров, но поговорить с освобожденными пленниками было уже можно. Они оказались французами, сотрудниками гуманитарной миссии в Ираке. Как попали в руки боевиков сирийской вооруженной оппозиции, они и сами не поняли. Видимо, заблудились в районе иракско-сирийской границы.

Мужчина назвался Джосом Тарнье. Был он врачом-инфекционистом, сотрудником научного центра, разработавшим новую вакцину. Женщина, Люция Дормонд, была журналисткой, аккредитованной при миссии. Говорила она с жаром на хорошем английском, видимо, немного отошла от ужасов прошлой ночи, когда казалось, что от смерти ее отделяет всего пара часов.

Тарнье по-английски говорил отвратительно и большей частью молчал, предоставив отвечать на вопросы своей спутнице.

– Вы отвезете нас во французское посольство? Мы – граждане Французской Республики и находимся здесь на законных основаниях…

– Простите, мадам, – вежливо возразил Сидорин. – Вы были задержаны во время проведения антитеррористической операции на территории Сирии, хотя ваша миссия работает в Ираке. И то, что вас захватили и якобы хотели казнить террористы, мы знаем только с ваших слов. Мы просто обязаны установить ваши личности, проверить вашу непричастность к террористическим организациям, запрещенным как в нашей стране, так и в вашей. Мы, безусловно, уведомим французское посольство о вашем месте нахождения и попросим дипломатов помочь нам навести справки о вашей миссии и ваших личностях. Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что здесь идет война и данные меры просто необходимы.