В туалете больше ничего не хлюпало и не капало, на столе стояла свежая молочная каша с запиской:

— Мы видим, что тебе и так тяжело. Тебе надо облегчать жизнь, а не портить ее. С сочувствием и пониманием, твои монстры!

Жаба

У Клары Ивановны дома лет двадцать, а то и больше, жила жаба.

Жабу еще бывший муж принес случайно, из магазина. Однажды пошел молодой и цветущей жене за подарком на день рождения (она хотела духи), но в магазине подкралась к нему маленькая зеленая жаба. Прыгнула на шею и душит. И шепчет противным голоском:

— Духи — это непрактично! Купи ей лучше сковородку, пусть тебе котлеты готовит и блинчики. А то пойдет куда-нибудь надушенная, а ты без жены останешься. И без котлет, что самое печальное.

Послушался муж жабу и принес домой сковородку. Жена расстроилась, но виду не подала. И действительно, зачем замужней женщине духи?

Ну а жаба-то никуда не делась. Спряталась только в кладовку и стала в этой квартире жить-поживать, бока наедать. Большая стала и сильная. Сама уже распоряжаться начала.

Соберутся, к примеру, муж с женой на отдых, а жаба выходит из кладовки и возмущается:

— Это непрактично! Весь день в офисе отдыхаете, потом дома расслабляетесь за мытьем посуды. Куда уж больше бездельничать? Отдайте лучше деньги мне, я буду сидеть на них в чулане.

Клара Ивановна с мужем послушались жабы и отдали ей все накопленные деньги. Больше они их никогда не видели: в свой чулан жаба никого не пускала.

Клара Ивановна по молодости пыталась несколько раз выгнать жабу. И даже однажды угрожала мужу разводом, если она не уйдет. Это когда он ей на тридцатилетие преподнес швабру и ведро для мытья полов. Но вы сравните силы худенькой скромной Клары и силы толстой, отъевшейся на хозяйских хлебах жабы…

Жаба побеждала, конечно, на первых порах, а потом Клара уже смирилась с ней. Вроде бы она уже двадцать лет тут живет, почти как член семьи. Ну копит что-то там у себя в кладовке, так это же все в дом! А что еще женщине надо для счастья? Муж и дети. Дети, правда, разъехались, значит, муж! Скуповатый, зато надежный!

Только вот пришел однажды муж домой и даже котлеты есть не стал. Откашлялся виновато и говорит:

— Извини, дорогая, но я полюбил другую. Она и одета красиво, и благоухает духами, и вон белье у нее дорогое, французское, а не зашитые панталоны, подаренные тебе моей мамой. Не поминай меня лихом и прощай.

А жаба, значит, наблюдает за всей этой сценой и ухом не ведет (тем более у нее ушей и нет). Нет бы кинуться преграждать мужчине проход, говорить, что начинать новую жизнь — это дорого, что не потянет он запросы новой дамы… Нет… Стоит и молчит, потирает лапки.

Когда дверь захлопнулась, подошла эта жаба к женщине и говорит:

— Ну все, остались мы в вдвоем. Так что я теперь только на тебе экономить буду, старушка.

— Старушка!!! — заревела Клара. — Да мне 45 лет всего, ты кого старушкой назвала! А, бесхвостое земноводное? А ну, пошла отсюда!

Тут схватила Клара Ивановна швабру и давай жабу из дома теснить, выгонять, по бокам палкой охаживать. А жаба вся уменьшилась, сморщилась, стала совсем-совсем маленькой, протиснулась в щелочку, да и была такова.

Женщина проникла в жабий чуланчик. А там богатства, золото, купюры, валюта… Видимо-невидимо добра, которое скопила жаба за жизнь.

И взяла Клара Ивановна добро, разложила в комнате, сидит над ним и плачет. Это сколько же денег не потрачено, чувств не прожито, образов не создано, любовей не пролюблено…

Взяла она эти деньги и помчалась с ними по магазинам. И купила роскошный костюм цвета опавших листьев. И еще один — цвета морской волны. И белое пальто, которое самое непрактичное. И кулон с натуральным камнем. И прическу сделала новую — эффектное пепельное каре. И макияж навела, и очки взяла модные, стильные. И еще новые туфельки — три пары. На работу, гулять и на выход.

А на работе ее даже не узнали. Удивились ужасно. Некоторые даже завидовали.

— Подумаешь, накупила она! — сказала шепотом одна коллега. — Лучше бы отложила на черный день.

А Клара Ивановна услышала эти слова, но не расстроилась, потому что увидела, как в сумочку той противной коллеге заползла маленькая, размером с пятирублевую монетку, жаба…

Превращение

— Эх, родился бы женщиной, я бы таких дел наворотил!

Иван Петрович сидел на лавочке в парке и рассматривал проплывающих мимо студенток. Они шли мимо, задорно стуча по асфальту каблучками. Иван Петрович задумчиво доедал мороженое.

— Вот, например, возьмем это мороженое… — рассуждал он вслух. — Стал бы я его покупать, если бы был женщиной? Конечно же, нет. Мне бы его купил какой-нибудь кавалер. Даже просить бы не пришлось.

Иван Петрович так распереживался, что даже выронил стаканчик из рук. Наглый жирный голубь подлетел к нему и начал клевать вафли.

— Еще раз повторю свою мысль! — обратился Иван Петрович к голубю. — Обратите внимание на эти провокационные наряды. Они наверняка рассчитаны на то, чтобы найти мужчину. И не какого-нибудь мужчину, а обеспеченного, солидного. Это подарки, машина, опять же. Я бы, может, вообще не ходил пешком! А только рассекал бы на всяческих кабриолетах! А все только бы мне предлагали, мол, не соизволите ли прокатиться, Иван Петрович? Постоянно бы предлагали!

Иван Петрович снял с плаща осенний лист и посмотрел на небо.

Погода сегодня была отменная. Не тепло и не холодно, ясно. Где-то в вышине неслись пушистые облака, похожие на причудливых ватных барашков. Иван Петрович невольно залюбовался ими. Особенно ему понравилось одно — больше всех похожее на чудесную беленькую овечку. На секунду Ивану Петровичу показалось, что овечка тоже смотрит на него.

— И в итоге махнул бы я за счет кавалера куда-нибудь в Сочи! — обратился он к овечке. — Нежился бы там сейчас, наслаждаясь бархатным сезоном, пил на пляже коктейли через соломинку и в ус не дул.

На мгновение Ивану Петровичу показалось, что овечка понимающе закивала головой.

— Вы ведь меня понимаете? — почему-то с большим уважением спросил Иван Петрович облачную овечку. Та снова кивнула ему как живая. И даже, кажется, тихонько рассмеялась.

— Почему вы смеетесь? — с тревогой спросил мужчина. И вдруг каким-то шестым чувством понял, что произошло что-то очень плохое…

— Почему вы смеетесь?! — снова закричал овечке