— Это ещё зачем?

— Чтобы меньше сопротивлялась!

О да, дорогая. Теперь тебе не отвертеться! Ты сама придешь ко мне и сделаешь всё, что я хочу… А хочу я слишком многого. Чудеса случаются. Вот и я дождался своего чуда.

— Тогда поехали.

— Куда?

— Ко мне, — встаёт и надевает пиджак.

— Зачем? — Не понимаю я логики.

— Выгонять мою бывшую жену, пусть понервничает, может, сразу к тебе и побежит, — хихикает пьяный уже почти бывший муж. — Её надо напугать, сбить с толку и не дать даже задуматься о том, что она может хоть что-то получить.

Маленькая трехкомнатная квартира в старой панельной девятиэтажке на окраине Питера. У них дома всегда чисто и уютно. Небедная обстановка и средненький ремонт. И чего он вцепился в нее? Да и машина у Ясмины эконом класса. Ксюше Андрей сразу подарил люксовую. Такая себе экономия.

Моя малышка выглядит уставшей и измотанной. Светлые волосы забраны в пучок, домашние шорты и футболка, круги под глазами. Её ясные серо-голубые глаза, которые сверкают гневом, мечут молнии непонимания и неприятия ситуации, завораживают. Я тону в них, и мне совершенно не хочется спасаться.

Кто бы знал, чем обернётся вся эта поездка. Жутким пробелом в нашем споре оказались дети. Я напрягся. Она ушла собирать вещи. Согласилась слишком быстро. Мне она ни разу не сказала «да», а тут такая покорность. Сможет оставить детей? Уйдет одна? Вот так просто? А готов ли я забрать её вместе с детьми? Об этом стоит подумать.

Мой вопрос она игнорирует, словно я и не спрашивал ничего. Меня для неё не существует. Она не смотрит в мою сторону и явно что-то задумала.

Ясмина — удивительная девочка. Комаров, называя её дурой, сильно ошибается. Нельзя недооценивать противника. Именно в тот самый момент, когда ты в своей голове уже нарисовал лёгкую победу, она выскользнет из твоих рук, словно рыбка, напоследок саданув тебя по щеке хвостом.

Яся выгнала нас! Как львица вышвырнула со своей территории. Сумасшедше красивая в гневе и одновременно с этим до безумия будоражащая мои нервы.

Мне хочется обнять её, зацеловать. И в то же время понимаю, что именно сейчас она к себе никого не подпустит. Приходится уйти, а сердце рвётся к своей, уже почти свободной, девочке. Моей. Теперь она уже не замужем. Об этом позабочусь я. Лично. Сам.

Отвожу пьяного в хлам Комарова к Ксюше и еду составлять документы о разводе. Бессонная ночь того стоит. И как же я хочу увидеть её вновь, поставить перед фактом и показать, что не бросаю слов на ветер.

Никто не сможет ей помочь. Слишком дорого стоят услуги хорошего юриста, а денег у неё нет. Плюс со мной тягаться не захочет никто. Тут явно проигрышное дело.

Я не пил в тот вечер, меня пьянило чувство победы. Она моя. Вся. Целиком и полностью. Моя. И пусть день-два поживёт в иллюзии, что у неё есть хоть какой-то выход из этой ситуации. Выход только один. Через мою постель.

Ясмина.

Весь день мы с девчонками гуляем, катаемся на горках. Вечером вместе печём шарлотку и готовим ужин. Им нравится помогать, так они чувствуют себя важными и взрослыми. А мне интересно наблюдать за ними, разговаривать и слушать. Порой они делают такие чудные выводы на пустом месте, что остаётся только удивляться.

После ужина читаем сказки. Целую перед сном и укрываю Нику. Подхожу к кроватке Насти и наклоняюсь для поцелуя. Она смотрит на меня своими сумасшедше красивыми глазами, в которых мне почему-то мерещится горечь.

— А папа не пхидёт?

Горло сдавливает спазмом и звуки не пробиваются. Как сказать детям, что папа живёт с другой тётей?

— Папа занят, — еле слышно произношу и пытаюсь сдержать слёзы.

— Он всегда занят, — отмахивается дочь. — Помнишь тот день, когда мы вместе гуляли в пахке?

— Конечно, помню, милая, — глажу малышку по волосам.

— Я хочу как тогда… Кохмить уток вместе с папой.

— И я. Я тозе хочу коймить утоцек, — встревает младшая и тут же прячется под одеяло.

Слёзы катятся по щекам. Я присаживаюсь на край кровати и растерянно смотрю на девочек. Это несправедливо. Почему? За что? Дети же ни в чём не виноваты.

Девчонки недоумённо переглядываются и с осторожностью смотрят на меня, а потом вскакивают со своих кроваток и обнимают с двух сторон. Они не понимают, почему я плачу, но хотят поддержать. Пожалеть, как жалею их я.

— Не пачь. Давай подую и всё пхойдёт.

— Солнышки мои, папа с нами больше не будет жить, — крепко обнимаю своих малышек. — У него другая семья, — выдавливаю из себя правду и не понимаю правильно ли поступаю. — Он так и останется вашим папой. Если захотите вы или захочет он, то обязательно увидитесь, можете ходить в гости друг к другу, но вместе жить мы больше не будем.

Зачем я говорю это маленьким детям? Разве смогут они понять? Хотя… Дети понимают ещё больше, чем взрослые.

Девчонки ревут вместе со мной. В растерянности утешаю их и себя словами о том, что всё будет хорошо и скоро всё наладится. И это нормально — видеть папу только по выходным.

Смогу ли отпустить их к нему хоть на полчаса? Оставить их наедине? А доверить их Ксюше? Меня выворачивает наизнанку от этих мыслей. Я буквально насилую себя тем, что не могу определиться со своим поведением и не понимаю, как поступить правильно.

Наверное, я — эгоистка, раз не хочу переживать это дерьмо одна и вываливаю на детей дурацкую правду. С другой стороны, пусть лучше узнают от меня, нежели от кого-то из знакомых.

— Мы пЛохие? Поэтому папа с нами больше не хочет жить? — Спрашивает Настя. Слишком умные вопросы для почти пятилетней девочки.

— Кто плохие? Вы самые идеальные, самые лучшие и самые прекрасные, — глажу, целую и обнимаю своих ненаглядных.

— А почему папа ушёл? — Мне и самой интересно узнать ответ на этот вопрос.

— Так бывает, родная. Иногда так случается, что взрослые больше не могут жить вместе. В этом никто не виноват, это просто жизнь. Мы справимся. Какую сказку вам почитать? — Нам всем нужно отвлечься на что-то простое и привычное.

— Я! Я хоцю выбьять, — Ника моментально переключается.

— А кто вчера выбирал? — Спрашиваю, улыбаясь своим малышкам.

— Сегодня Ника выбихает, вчеха моя сказка быЛа, — старшая всегда следит за очередностью, для неё важно, чтобы всё было поровну.

— Беги, выбирай, — стираю слёзы со щек и подталкиваю младшую к полке с книгами.

— Кавабка? — Оборачивается к нам Никуся и ждёт ответа.

— Вот так всегда: хочешь колобка, а получается «кавабок». Давай своего кавабка и ложись, — ворчу о своём.

Эта странная сказка, которую читаю уже в тысячный раз, доставляет девочкам огромное удовольствие. После первого прочтения Настя ревела. Ей было обидно, что колобка съела лиса. Невосполнимая трагедия для годовалого ребенка — вероломное убийство главного героя. Ей было жалко румяного сорванца и мне пришлось переделать конец сказки.