она сейчас слова найдет о том, что все правильно они сделали. Лучше и придумать было нельзя. Не о каждом подвиге поют песни и слагают сказания. Вот ее одна дальняя родственница — архивная мышь — рассказывала, что бывают такие подвиги, о которых на бумажке напишут, номер присвоят, сунут в папку, а папку на полку задвинут и все — дальше тишина. Так и получаются неизвестные герои. Не таков их Колобок! Ну, что же ты молчишь, Кошка! Найди слова! Или молчи!

Кошка повела носом налево, потом направо. Приподняла переднюю лапу и снова принюхалась.

— Нюхом чую, Бабка блины печет.

— Блины? Знаешь, одна моя дальняя родственница как-то подружилась с жирным блинчиком, и стали они…

— Не начинай, — взмолилась Кошка.

— Ну ладно, — легко согласилась Мышка, — завтра расскажу, если не забуду.

— Только сначала блинов поедим. Просто блинов.

— Жирных… Сладких. Со сгущенкой, — зажмурилась голодная Мышка, забыв обо всем.

— Лучше с паштетом. Или с ветчиной и сыром.

— Нет, лучше с вареньем.

— Ты ничего не понимаешь в блинах.

— Я не понимаю! Да ты таких блинов, какие я знавала, не едала никогда!

Так споря, они дошли до дома. Бабка с Дедом уже про Колобка забыли, они места себе не находили из-за исчезновения Кошки и Мышки. То-то было радости, когда Кошка с Мышкой вернулись. И дали им блинов сладких вкусных. И с вареньем, и с ветчиной, и со сметаной, и со сливками, и со сгущенкой. Мышка так объелась, что заснула на кошкином коврике, даже до норы не добрела. Так и не рассказала историю про жирный блинчик.