– А она бы мне не поверила, посчитала бы, что я всепридумываю. А если бы я номер сообщил, то точно бы привязалась – зачем я егозапомнил? Да не связан ли я как-то с той девушкой?

– Это ты правильно поступил, потому что следователь эта,Громова… знаю я эту женщину, ей только попадись, – задумчиво проговорилаНадежда.

– Встречались уже с Громовой? По мокрому делупроходили? – съехидничал я.

– Ты мне зубы не заговаривай! – рассердилась НадеждаНиколаевна. – Ты, выходит, номер той машины знаешь? А ну, говори быстро!

Я сказал и еще сказал, что выяснил уже, что машинапринадлежит фирме «Поллукс» и фамилию директора я знаю – очевидно, это тотсамый тип, водитель «ауди».

– А в общем, это ничего нам не дает, – вздохнулаНадежда. – Ну, села она к нему в машину; судя по твоим наблюдениям, онибыли хорошо знакомы. Ну и что, стал бы он ее так убивать? В собственномподъезде, шилом в спину… несолидно как-то для директора крупной фирмы. И потом,скажешь ты про это Громовой, она, допустим, вызовет этого директора к себе. Аон ото всего отопрется! Не видел, мол, не знаю, в этот день вообще в другомместе был. И будет твое слово против его, так что неизвестно, кому еще Громоваповерит!

– Вот поэтому я ничего следователю и не сказал, потому чтосебе дороже потом обойдется!

– Неглупый ты парень, Андриан, даром что… – Она прикусилаязык.

– Даром что ростом не вышел? – вскипел я.

– Уж очень ты обидчивый, – недовольно протянула НадеждаНиколаевна, – прямо слова не скажи.

– Как там, бабке ограбленной паспорт не подбросили? – Ярешил сменить тему.

– Ох, трудно с этими старухами! – вздохнулаНадежда. – Ты представляешь, вроде бы вполне разумная была женщина,соседка-то. А теперь, после того, как сумки отняли, у нее какие-то явленияначались. Жаловалась матери, что вот приходит она в собственную квартиру – атам все не так.

– Это нервное, переволновалась бабка, вот и мерещится.

– Мать ей то же самое твердит, а та утверждает, что точнопомнила, как вещи клала, а теперь, мол, все переложено.

– Пропало что-нибудь у нее? – на всякий случай спросиля.

– В том-то и дело, что ничего не пропало! Деньги какие-томаленькие в целости и сохранности, два колечка там, брошечка – все на месте. Нокнижки, говорит, не так стояли, еще какие-то рецепты перерыты.

– Да бросьте вы, Надежда Николаевна! Уж нам ли с вами незнать, какие старушки мнительные да забывчивые! А ни за что ведь не признаются,что память уже не та. Эта, Александра Михайловна, одинокая, никто ее ненавещает, трудно одной. А как же племянник, чье письмо-то? – вдругвспомнил я. – Он в курсе, что письмо его украли?

– А он, понимаешь, пропал. Не звонил с тех пор тетке и самна звонки не отвечает. Сначала она не очень волновалась, потому что за нимтакое водится – мужчина молодой, едва за тридцать, с женой развелся, живетотдельно. И тетку-то он, конечно, не больно привечал. Но позванивал, а тут –пропал. И она, Александра Михайловна, даже ездила к нему на квартиру, думала,что телефон сломан. А соседи сказали, что не видели его с того самого дня,когда он последний раз тетке звонил насчет письма.

Я внимательно посмотрел на Надежду Николаевну. Ясное дело,она все это осторожно выудила из ограбленной бабки неспроста. Очень еезаинтересовало пропавшее письмо. А теперь еще и племянник пропал. И девушкуубили…

– Она совершенно не представляет, что могло быть в письме?

– Абсолютно, – отвернулась Надежда.

– Да, думаю, что эта история со временем забудется, –поднялся я со скамейки. – Бабуля выживет, и паспорт новый ей выдадут.

– Твоя правда, – со вздохом согласилась Надежда, –наши старухи крепкие. Мы вообще до их лет не доживем!

– Да мне столько и не надо!

– Это ты сейчас так говоришь, потому что молодой, –наставительно начала Надежда Николаевна, – а потом ой как подольше пожитьзахочется! Тебе сейчас сколько?

– Ну, двадцать четыре скоро.

– Мальчишка! – поддразнила она.

В этот раз я не обиделся и пошел домой, раздумывая, как быуспокоить бабулю, что в милиции со мной ничего не случилось.

Однако она ничего не спрашивала и вела себя как-то странно,только я не сразу это заметил. За обедом она поглядывала на меня украдкой,отводя глаза, как только я встречался с ней взглядом. Подавая тарелку с супом(бабуля настаивала, что раз она готовит, то она должна и подавать, чтобы я нешарил по кастрюлям), она так усиленно смотрела в сторону, что чуть не пролиласуп.

Я был занят своими мыслями, но в конце концов до меня дошло,что с бабулей что-то не так.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я. – Голова неболит?

– Не-ет… – протянула она.

– Тогда что случилось?

– Ничего не случилось. Мама звонила, – выговорила онасо вздохом.

– И что? Ты ей сказала…

– Я ей сказала, что у тебя неприятности.

– С чего ты взяла, что у меня неприятности? – фальшивоудивился я.

– А где ты был все утро? – Бабуля повысилаголос. – Можешь не врать, я знаю, что тебя вызывали в милицию.

– Ну и что с того? Вызывали как свидетеля.

– В общем, я все рассказала матери. Она имеет право знать,что происходит с ее сыном, – высокопарно высказалась бабуля.

Вот это удружила! Ведь тысячу раз просил ее ничего матери неговорить о моих делах. Потому что мать все разбалтывает своему мужу, хотязнает, что его совершенно не интересует то, что касается нас с бабулей. Но неможет человек ничего в себе удержать! Эх, бабуля, какой же ты козырь дала импротив меня! И так маман пилит при каждой встрече, чтобы устраивался наприличную работу, и даже предлагала обратиться по этому поводу к своемуфээсбэшнику. Но я тогда так на нее посмотрел, что даже до маман все дошло, иона вопрос этот больше не поднимала.

– Зря ты это, – только и сказал я, нельзя же бабулюволновать, она и так в последнее время часто на сердце жалуется.

Старший следователь прокуратуры Анна Николаевна Громова былаженщиной думающей. Работала она по своей специальности много лет и работу своюне то чтобы любила, но относилась к ней с большой ответственностью. Была онаочень неглупа и внимательна, а также в процессе трудовой деятельности приобрелаогромный опыт и знание человеческой природы. И это знание подсказывало ей, чтос молодым человеком, который недавно побывал в ее кабинете, с АндрианомЖуравлевым, не все так просто. Внимательно за ним наблюдая, следователь Громовавроде бы не заметила в его поведении ничего особенного, но интуицияподсказывала ей, что молодой человек чего-то недоговаривает. Возможно, он делалэто неумышленно, но следователь Анна Николаевна Громова свои сомнения толковалавсегда не в пользу обвиняемого, такая уж у нее сформировалась позиция.