– С чего это мне было ее убивать? Я ее и в глаза-то не виделникогда, только со спины.

– Врешь, Андриаша, – ласково гнул свою линиюмент, – ты ее преследовал…

– Ничего я ее не преследовал!

– Молчать! – гаркнул он и хлопнул кулаком постолу. – Молчи, гнида, и слушай, что я говорить буду. Ты за девушкойпобежал? Побежал. И не впаривай мне тут, что не сумел догнать. Чтобы ты,чемпион, не мог бабу на высоких каблуках догнать!

– А может, она на машине уехала! – сгоряча ляпнул я.

– Не уехала она на машине. – Теперь правый мент былспокоен. – Не уехала, потому что машины там не ходят, ремонт там, наЛитейном, ты и сам про это знаешь. Значит, догнал ты ее, поговорил с ней – так,мол, и так. Она тебя и послала – еще бы, девка красивая, видная, а ты сморчок,лезешь к ней с какими-то сумками. Ты затаил на нее злобу в сердце, а послеподкараулил в подъезде и отомстил. Ты ведь только придуриваешься, что такоймаленький да слабенький, а сам вон какой спортсмен! В доме одни награды дакубки.

Так, значит, они уже дома побывали, и бабуля им всерассказала и показала. Ох и трудно с ней!

Я взглянул на часы. Стрелки бежали к девяти. Утром, когдауходил, я сказал бабуле, что приду к обеду, часам к пяти. И так задержался, атут еще менты привязались. Бабуля уже понемногу впадает в панику. Она никак неможет примириться с тем, что я уже давно взрослый и могу за себя постоять. В ееглазах я все тот же маленький Андрюшенька, которого каждый может обидеть.Поэтому, когда я опаздываю, она начинает воображать себе разные страхи –например, что меня сбила машина или подошла, допустим, целая компания, избила ибросила умирать на снегу. Никак ей не втолковать, что с моей реакцией от машинылегко увернуться, а с компанией из трех-четырех человек я могу справиться, еслитолько они не десантники из группы «Альфа».

Но бабуля этому не верит и боится за меня, а от страха ейвсегда становится плохо с сердцем. Поэтому я не воспитываю ее, а стараюсь неопаздывать и обязательно звоню, если задерживаюсь. Нужно беречь бабулю, ведь уменя больше никого нет.

– Ну, что скажешь, Андриан? – напомнил о себе правыймент.

– Фигня все это, – высказался я решительно. –Хотите дело пришить? Не выйдет. Девушку убили когда? Вечером. Я в это времядома был. Вернулся тогда, отдал соседке сумку и домой пошел. И до самой ночитак дома и находился, бабушка может подтвердить.

– Ну, твоя бабуля, божий одуванчик, конечно, подтвердит, ноей верить-то не очень можно. Она проспать да и забыть могла все на свете.Головы-то у старух не больно соображают.

Я хотел ответить, что голова у моей бабули соображает лучше,чем у этого козла, но промолчал.

– Позвонить дайте! – попросил я. – Она волнуется,что меня нет.

– Обойдешься! – отмахнулся мент и вышел, заперев дверьснаружи на ключ.

Я огляделся с тоской. Комната находилась на первом этаже, нона окнах стояли решетки. Да и куда я побегу? Чтобы они меня сразу же обратнопривезли? Да еще уверятся: раз побежал, значит, виноват. Я прислушался: застенкой раздавались голоса.

Потолки в комнате были невысокие – метра два с половиной, вуглу, под потолком, находилось вентиляционное отверстие, под которым стоял шкафдля бумаг, такой же обшарпанный, как и столы. Я подошел к шкафу. Наверху лежалтолстый слой пыли и валялись две пустые бутылки из-под водки. Я влез на шкафтак аккуратно, что бутылки даже не качнулись, и приник ухом к решетке.

– Ерунда все это, дохлый номер, – рассудительно говориллевый мент, он сразу же произвел на меня более серьезное впечатление. –Пустышку мы, Виктор, тянем. Ну что ты ему предъявишь? Нет же у нас на негоничего.

– А чего он тогда у Громовой идиотом прикидывался?

– Мало ли кто где идиотом прикидывается! У нас половинанарода прикидывается, а другой половине и прикидываться не надо – и так всемясно, что идиоты. К тому же, возможно, бабка ограбленная путает и девушкавообще не та. Нужно было ей нищую старуху грабить! А тогда этот козелмалорослый вообще получается ни пришей ни пристегни! Отдали бы его Громовой,уже давно бы дома были. А ты – расколем, расколем! Чистосердечного признания отнего добьемся!

– А чего он тогда психует? – запальчиво возражалправый. – Чего дергается? Печенкой чую – нечиста у него совесть. Вотслушай, – судя по голосу, он оживился, – в тот же день в том районемагазин ограбили. Может, он про магазин что-то знает, а, Володя?

Я чуть со шкафа не свалился. Еще и магазин на мою голову! Нуу них и методы!

– Ну ты, Витя, даешь! – фыркнул левый ментВолодя. – Этак ты на него все повесишь. Там еще накануне вечеромизнасилование было, и колеса у одного чудика сняли.

– Да ладно, все равно мы ничего не теряем, ну, посидит в камередо утра, завтра мы его прямо к Громовой, пусть она своими психологическимиметодами с ним разбирается. Ты пойми: ребята, что на труп выезжали, чтоговорят? Убийство нетипичное. Ножом в подъезде, девка одета как картинка, вушах серьги с бриллиантами – оставили, шубу – не сняли. Сумочку даже незабрали, а в ней, между прочим, деньги были. И ведь могли хоть догола раздеть,потому что никого в подъезде не было и валялась она там не меньше сорока минут,пока кто-то из соседей не прошел. Я еще на этого недомерка посильнее нажму,авось повезет.

Я кубарем скатился со шкафа, потому что послышался стукотодвигаемого стула.

– Ну что, Андриаша, надумал признаваться? – Правый ментвыглядел посвежевшим и отдохнувшим – дернули они там, что ли?

– Позвонить дайте, – снова попросил я.

– Кому это ты звонить надумал? Уж не адвокату ли? –издевался мент.

– Говорят тебе, у бабки сердце больное! – Я тожеповысил голос. – Она будет волноваться, если я к сроку не вернусь.

– Ничего твоей бабке не сделается, – отмахнулся он.

Сделается, еще как сделается, с тоской думал я. До утра этисволочи меня здесь продержат, бабуля к полуночи от волнения заболеет, а к утруточно может и концы отдать… тьфу, чтобы не сглазить… А что, дома никого нет,помощь оказать некому, даже «скорую» никто не вызовет.

– Давай так договоримся, – снова завел мент, – тысейчас пишешь, что знаешь, а ведь я вижу, что ты дергаешься, значит, что-тознаешь, а я потом даю тебе позвонить бабуле там или дедуле… куда хочешь.Подойдет такой вариант?

Как видно, он вник в рассуждения левого мента и понял, что яне полный идиот и признаться в убийстве девушки заставить меня будет нельзя.Тем не менее, чтобы выйти скорее из этого свинарника, а не ночевать в камере, яготов уже был рассказать им про «ауди» и про директора фирмы «Поллукс». Но тутя еще раз взглянул на правого мента и понял, что, если я скажу ему хоть что-то,он обрадуется и тогда вообще меня замордует вопросами и не то что выпустить, адаже позвонить все равно не даст. Это только в сериале менты хорошие, ониподозреваемым даже потрахаться в кабинете дают, несмотря на то что потом имеютбольшие неприятности от начальства. А пожалеть больную старуху, которая ужточно ни им, ни государству ничего плохого не сделала, – это им западло…