Тело уважения не внушало. Рёбра, туго обтянутые кожей. Впалый живот, тощие руки и ноги. Плюс человеческие глаза едва видели в темноте, отчего я чувствовал себя слепым.

Но такой облик был куда лучше прежнего. Как там его обозвал парень? Безликий?

Сонливость исчезла. Её прогнало воодушевление.

Короткая серия опытов показала, что я могу перетекать из формы чудовища в человеческую и обратно по мысленному желанию. Затем я попробовал частичную трансформацию, чтобы понять, получится ли удержать глаза монстра на человеческом черепе и сохранить ночное зрение.

Выяснилось, что неполное превращение было реально, но с оговорками. Превращались не только глаза, но и вся голова, которая оказалась слишком крупной и тяжелой для тонкой шеи Каттая. Я опасался, что резкое движение может сломать её. К тому же голова норовила превратиться обратно в человеческую.

Вопрос практики, уверен.

Попытка же воссоздать себя с Земли закончилась полным провалом. Псевдомышцы пронзило спазмом столь жестоким, что какое-то время я не мог пошевелиться.

Мои фокусы привели отдельных червей в такое бешенство, что они предпочли покинуть колонию и издохнуть на земле.

Пальцы у Каттая были длинные и тонкие. Проблем с кистью для живописи у них не будет.

На этом хорошие новости заканчивались. Мускулатура у парня отсутствовала практически полностью.Скелет, обтянутый кожей, а не человек.

Но и дохляка можно изменить, если проявить упорство. А его мне не занимать. Нужно будет создать систему развития, чтобы структурировать изменения. Раз нахрапом создать идеальное тело не выйдет, придётся разбить преобразования на последовательные этапы.

Размышления прервало близкое хлопанье мощных крыльев. Кто-то пролетел над валунами и грузно уселся неподалёку. Я перевоплотился в монстра, чтобы разогнать ночную тьму, и затаился.

Тишина.

Проклятый зверь не спешил улетать.

Если ему приспичит просидеть тут до рассвета, я и глаза не сомкну.

И вдруг, на грани слышимости, донёсся шёпот — хриплый, сдавленный, исполненный муки:

— По… мо… ги… те…

Глава 3

Мольба прозвучала не на русском, но каким-то образом я понял её.

Там, снаружи, человек?

Сомнительно. Лучше остаться в расщелине, переждать неизвестность, дотянуть до рассвета.

Однако здравомыслие уступило любопытству, смешанному с надеждой повстречаться хоть с кем-то разумным. Едва ли здешняя цивилизация хуже джунглей, наполненных смертельно опасными тварями.

Возможно, местные передвигались на гигантских орлах, и одного всадника ранили неподалёку, отчего ему пришлось срочно приземлиться. Мысль заставила встряхнуться; не самый безопасный способ путешествовать. Усилием воли я отогнал образ падающего тела.

Если я спасу туземца — нет, так далеко загадывать рано. Сперва выгляну; если что-то покажется подозрительным, сразу спрячусь обратно.

Словно подстёгивая, вымученный шёпот прозвучал вновь:

— По… мо… ги… те…

Возвращаться в облик Каттая я не стал — он не видел в тропической темноте. То есть и другие люди меня не увидят, пока я сам того не захочу.

Я медленно скользнул к выходу из расщелины, прижимаясь к камням. Осторожно, двигаясь совсем по чуть-чуть, выглянул… Тело среагировало прежде мысли, и я дёрнулся назад, но было поздно.

Перед глазами сверкнула вспышка. Правую руку обмотала серебристая нить, с силой потянула её, и я вылетел из убежища, уткнувшись лицом в траву. На этом злоключения не закончились: раздался свист, похожий на удар хлыста, и нить, ещё державшая мою руку, отсекла её — без малейшего усилия, словно нагретая леска, которой режут масло.

Из обрубка неохотно закапал ихор, резкая боль пронзила тело. Я перекатился по земле, уходя от второй атаки, — но её не последовало.

Надо мной высилась нескладная фигура, сложившая крылья наподобие летучей мыши. От птицы ей достались мощные лапы и тёмно-серые перья с замысловатым белоснежным рисунком. Из груди торчали два отростка, к которым крепились блестящие нити-щупальца. Одно из них обвивало мою отрубленную руку. На конце вытянутой морды колыхался венчик алой шерсти — омерзительная пародия на губы.

Четыре овальных глаза — два больших, два поменьше — были прикованы ко мне, и в чёрных зрачках сиял неподдельный интерес. Эта тварь была умнее тех, что попадались до этого.

На долю секунды я залюбовался её гротескной гармонией.

Обвислый зоб дьявольской птицы задрожал, она растянула рот, как пиявка, и из глубины её глотки донеслось сдавленное:

— По… мо… ги… те…

Внутренности скрутило в узел. Я вскочил, бросился к валунам, но лескообразные щупальца оказались быстрее — одно отсекло ступню, второе обхватило за туловище и рвануло так, что меня развернуло и я снова встретился взглядом с тварью.

Чудовищная птица не спеша наклонилась к отсечённым конечностям, подхватила ступню и в пару жадных глотков сожрала её. Затем настал черёд руки. Её тварь поедала неспеша: она утолила первый голод и теперь растягивала удовольствие.

Я ударил по леске когтями, но птица вовремя отдёрнула её — и больше ко мне не лезла. Существо устраивало, что я лежу перед ним, беспомощный, и наблюдаю за тем, как оно глотает куски моей плоти.

Боль от изувеченных конечностей вонзалась в стенки черепа, грозилась расколоть его на куски. Я представил её в виде огненного шара, стремившегося сжечь меня дотла, и вылил на него ведро веды. Одно, второе, третье…

Это помогло собраться. Простейший ментальный трюк.

Сейчас она закончит и вернётся ко мне.

Похоже, дьявольская птица наслаждалась не только едой, но и страхом добычи.

Она постарается сохранить мне жизнь до последнего.

Как этим воспользоваться? Не лишись я руки и ноги, можно было бы попробовать добраться до брюха и рассечь его. Но сейчас…

Это не единственный мой облик.

Мальчишке тварь ничего не отрезала. Если я перекинусь в него, будет ли его форма цела?

Ничего не мешало попробовать.

Превращение вышло чуть медленнее обычного, однако наградой за задержку стали целые руки и ноги. Дождавшись, пока увлёкшийся едой монстр перестанет пялиться на меня, я вскочил и помчался к камням.

Прыжок влево, прыжок вправо, увернуться от бритвенных щупалец… За спиной взвыл рассекаемый воздух — поздно!

Напоследок я врезался в камень, ободрав кожу, но это сущая мелочь в сравнении с тем, что могло произойти. Скользнув в щель, я забился поглубже.

Вот-вот должен раздаться полный злости вой охотника, упустившего чересчур прыткую добычу… Но нет, судя по звукам, птица вернулась к обгладыванию руки. Мерзкая тварь твёрдо вознамерилась дождаться моего возвращения.

И я с удовольствием вернулся бы, чтобы прикончить её, но как? Безликим её не пронять, а про мальчишку и говорить нечего — его она проглотит и не заметит.

Если только… Из большого шара, парившего в пустоте, появился Каттай. Но там находились ещё два, а я не так давно убил и поглотил парочку зверей. Значило ли это, что я заполучил их облик?

Лишь один способ узнать.

Я представил, как трансформируюсь в тушканчика, — и вскоре обнаружил, что стою на четырёх ногах.

В ноздри ударили тысячи оттенков запахов, которых я раньше не чувствовал. Слух обрёл невероятную остроту — я слышал тихое шуршание перьев, чьё-то стрекотание вдалеке, а уж хруст пожираемой руки и вовсе стал чертовски громким.

Восприятие изменилось так сильно, что первые секунды я стоял неподвижно, не доверяя собственным ногам. Казалось, стоит сделать шаг — и они разъедутся в стороны.

Затем я понял, что нужно прекратить пытаться осознать перемену и дать волю инстинктам. Я попрыгал на месте, почесав шерстистые бока о валуны. Напряг какой-то мускул, о существовании которого прежде даже не подозревал, — и один из шипов выстрелил вперёд, тут же воткнувшись в камень.

Вот теперь можно повоевать.

Я выскочил как раз вовремя — тварь всасывала в себя остатки руки, утратив бдительность. Я швырнул в неё три шипа; в цель угодил только один, так как я бил я на бегу