На то, чтобы раздеть успокоенного противника и напялить егоодежку на себя, у Мазура ушли считанные секунды, даже самый придирчивыйстаршина остался бы доволен. Он надел чужой комбез поверх собственной одежды –павший товарищ был малость покрупнее Мазура, – и двинулся по коридорурасслабленной непринужденной походкой, уговаривая себя не спешить. Свернул заповорот, заранее наклонив голову. Ну мало ли почему человек может повеситьголову – может, расстроен чем-то очень или на ходу рассматривает обувку! Поидее, такое поведение не должно насторожить сразу. А Мазуру и надо быловсего-то, чтоб не сразу. Чтоб еще пять шагов отшагать к уже сделанным послеповорота пяти…

Периферией зрения он, разумеется, пас охранничков. Ага,заподозрили неладное! Дернулись. Еще мгновение – и вскинут свои пукалки. НоМазур уже летел вперед. Всадил первому локтем в горло, второго в прыжке досталногой в голову. Не теряя темпа, влетел в комнату, готовый к тому, что там естькто-то еще. Но в комнате были только ящики. Немного что-то…

И вдруг и слева, и справа что-то слаженно щелкнуло, из щелейв ящиках повалил желтый дым, быстро заволакивая помещение, окон не имеющее…

– Вы покойник, товарищ адмирал. Самый натуральныйпокойник, – услышал Мазур чуть насмешливый голос, раздавшийся из-за желтойзавесы.

Вашу мать!..

Мазур вернулся в коридор, отошел подальше от двери, изкоторой все еще валил желтый дым, опустился на корточки, привалившись спиной кстене.

– Больно бьешь, – пожаловался один из техкараульных, что давеча стерегли комнату с ящиками. – Так ведь и насмертьушибить можно.

– Хотел бы насмерть, было в насмерть. Да и вообщеработа твоя такая. Дайте лучше сигарету, черти.

Мазур хоть и был объявлен покойником, но отправляться на тотсвет, не перекурив, не собирался.

Тот, кого он лишил черного комбинезона и кто громогласнообъявил Мазура покойничком, протянул ему сигарету, потом выглянул в коридор игромко позвал:

– Серега! Оживай.

Внизу с кряхтеньем и матерком завозились – это «оживал»часовой, у которого Мазур отобрал оружие – резиномет, какая-то, Мазурунезнакомая модификация КС-23, плюющая резиновыми пулями. Не смертельно, нокрайне болезненно.

– Фотоэлементы? – спросил у него Мазур, жаднозатягиваясь.

– Они самые, – хмыкнул бывший «смертельный враг».

– Выходит, это – заминированная ловушка для тех, ктовздумает покуситься на бандитское добро?

– Ага.

– А где у нас настоящий схрон с оружием?

– Еще выше, на чердаке, – собеседник Мазура ткнулпальцем в потолок.

– Думаете, настоящие бандюки стали бы заниматься такоймурой, как заминированные ловушки?

– А кто их разберет, настоящих, – философски пожалплечами «смертельный враг». – Они, сдается мне, разные. И с разнымизаскоками. В любом случае вы, миль пардон, не выполнили боевую задачу. А прощеговоря, задание провалили, игру проиграли и отправились в Страну Вечной Охоты.А мне говорили – будет ас, которому равных мало…

– Что-то ты разболтался, для жмурика-то, – Мазурзатушил окурок о подошву. – Ты часом не забыл, орелик, что тебя-то я давноуже отправил бродить по той же самой Стране? Причем упокоил тебя без каких-либобарахтаний с твоей стороны. И от охотничков ваших, которые по лесу за мнойтащились, я ушел легко и просто, как два пальца об асфальт…

– Вон и комендант идет, – в голосе собеседникаМазура чувствовалась обида. – Он все и объяснит, кто живой, а ктопокойник, кто справился с заданием, а кто провалил его позорно…

Мазур поник. Комендант. Вот позорище-то…

Комендант Полигона[2] со смешной фамилиейЛихобаб свернул пробку с литровой бутыли и разлил водку по алюминиевым кружкам.

– Или ты народные напитки уже не употребляешь? –поинтересовался он у Мазура. – Небось, все больше вискари да текилкихлебаешь, да всякие там кьянти с мартинями? – Лихобаб завинтил пробку,поставил бутылку на стол. – Может, тебе еще фужеры сбегать поискать?

– Да не пошел бы ты, а? И без твоих подколоктошно, – расслабленно после парил очки произнес Мазур, поднимаякружку. – Давай лучше выпьем за Эль-Бахлак и прочие местечки, где одни насуважали, имея к тому все основания, а другие боялись, как чертей. А то ипоболее, чем выходцев из преисподней.

– Давай, – враз посерьезнел Лихобаб. – Заимперию, которой больше нет. Эх, а какая была империя! Как поется в какой-топесенке: «и всякая пся крев дрожала, завидев наши эскадроны!» А просрали всю допоследней нитки…

И он залпом жахнул содержимое кружки, затем с грохотомбрякнул опустевшей алюминиевой посудиной о стол и шумно втянул воздух ноздрями.И лишь после того без спешки приступил к закусыванию.

– Ностальгическая вещь, – Мазур постучал ложкой пожестянке с надписью «Гороховая каша с мясом». – Я думал, уже не снабжаютвооруженные силы, кормят личный состав исключительно китайской тушенкой –несъедобной, зато дешевой.

– А хрен его знает, чем там сейчас кормят вооруженныесилы, – Лихобаб залихватски наворачивал разогретую на плитке прямо в банкекашу с мясом. – Тут прикрыли очередной гарнизонный склад, это который наслучай ядерной войны был. Помнишь, раньше такие повсеместно строили? Теперь,наоборот, повсеместно ликвидируются: войны же не будет. Словом, выпил я с кемнадо и по-хозяйски прибрал, перевез на Полигон списанное добро. Чай, сухари,консервы всякие. Срок годности, правда, год как вышел, но ничего, мы же непомерли, и ты бог даст не помрешь.

Мазур отогнул крышку и поглядел на цифры – действительнокашица просроченная. Вот сволочь Лихобаб, ну неймется ему, никак не можетуспокоиться.

– Ничего, – сказал Лихобаб, – тебя вбуржуйском госпитале в случае чего в два счета вылечат за хрустящие доллары.Это нам поможет только бог и народные средства…

– Доллары уже не в моде, – сказал Мазур ипригладил влажные после парилочки волосы. – В моде рубли.

– Ну, тебе виднее. По мне и то, и то – бумага резанная…