– Да откуда нам! Мы ж из подвалов не вылазим, –Лихобаб потянулся к бутылке. – А вот раньше у тебя были другие наниматели.Вернее, один-единственный, лица не имеющий. Которому ты присягу, между прочим,давал.

– Это ты не трожь, присягу я не нарушал. Большечетверти века сполнял государеву службу, отправлялся, куда пошлют, блюдяверность присяге. И заслужил, понимаешь! Уж одну «работу» исключительно на себяи для себя я заслужил…

Мазур взял кружку, которую подвинул к нему Лихобаб. Выпил,не дожидаясь тостов и чоканий.

– Когда узнал, что у меня будет ребенок, в башке что-тощелкнуло. Будто кто-то хлопнул по выключателю. Что, подумалось, оставлю ему?Блестящую груду орденов и медалей? Так ведь это только для меня они ценность,потому как за ними моя жизнь, люди, многих из которых уже нет, кровь – своя ичужая. Для посторонних же – это всего лишь железки с ленточками… А ведь я,блин, уже не мальчик! И шансов что-то взять от этой гребаной жизни у меняосталось мало! А я хочу быть уверен: случись что со мной, дите не будет ни вчем нуждаться и станет поминать отца лишь добром!..

– Ну, хорошо, – махнул рукой Лихобаб. – Ачто, работа на олигарха так хорошо оплачивается? Почем двадцать соток вПодмосковье стоят…

– Не трудись, в нулях запутаешься.

– И этот олигарх нанял тебя грохнуть кого-нибудь?

– Я все-таки и обидеться могу, несмотря на общеегероическое прошлое, – очень серьезно произнес Мазур. – Я же сказал,что работа была по профилю. Собственно, заниматься пришлось почти тем же, чеммы с тобой занимались в Эль-Бахлаке… И не только в нем одном. То есть помогатьудержаться у власти правящему режиму, потому как в сохранении режима кровно былзаинтересован мой наниматель…

– У олигарха в том царстве-государстве, не иначе,имелись свои собственные коммерческие интересы, которым многое бы угрожало,случись там переворот или тем паче революция…

– Совершенно в точку, – сказал Мазур. – Крометого, у него еще нашлись там интересы, но я узнал об этом, уже находясь взадании. Видишь ли, страна та была африканская, более того – одна из тех, чтославна алмазными месторождениями…

– Ах вот оно что!

– Именно так и никак иначе. И кроме всего прочего в техкраях образовались бесхозные алмазы, так уж случилось.

– Ага. Известно, насколько бесхозным бывает такоедобро, – понимающе хмыкнул Лихобаб. – Ну-ну. Значит, тебе поступилавводная на завладение бесхозным добром?

– Можно и так выразиться.

– И много было добра?

– Вполне. Какой-нибудь Белоруссии хватило бы нанесколько госбюджетов.

Лихобаб присвистнул.

– И ты, выходит, справился с заданием?

– Справился, – сказал Мазур. – Отсюда и дом,и машины, и все остальное. Скромный процент от того добра, которое, наконец,нашло своего хозяина.

– Почему же тебя…

– Не убрали? – понятливо подхватил Мазур. –Потому что сейчас все-таки не безумные девяностые, а прагматические нулевые. Вноль седьмом году уже не разбрасываются профессионалами налево и направо –дескать, только свистни, и к нам новые набегут, не хуже прежних. Теперьпрофессионалов принято беречь и избавляться от них только в самых крайнихслучаях. Таковым алмазную историю не посчитали… А чем я могу навредить? Толькотем, что проболтаюсь об алмазах. И кто мне поверит? Судя по тому, что с меня небрали подписок о неразглашении, даже честного слова не брали – никто в моемлице угрозу не усматривает.

– Хочешь сказать, что олигарх твой по-своему приличныймужик, с которым приятно иметь дело?

– А я и не имел с ним дело. В глаза его не видел.Общался же исключительно с его доверенными лицами. В основном с одним лицом,особой женского полу по имени Олеся… – Мазур замолчал, вспоминая…

* * *

Те, кому по должности положено все знать, уже, оказывается,все знали про эту лирику-романтику. Откуда – Мазур как-то и не интересовался. Ипо Адмиралтейству покатилась такая мутная волна, поднялся такой шторм, что умногих (а кое у кого даже в Кремле) началась форменная морская болезнь.

Завистники радовались. В коридорах Мазур ловил на себезлорадные и довольные взгляды некоторых сослуживцев по Штабу ВМС.

Мазура таскали по кабинетам и отделам, допрашивали,беседовали, интересовались деталями и подробностями предательства.

Именно так: предательства.

– Как вы могли, товарищ Мазур! Пока еще – товарищ!. Вы,адмирал Российского флота, боевой офицер, более тридцати лет беспорочной службы– и докатиться до чего?! Стать наймитом кучки каких-то нуворишей! Ты эти алмазыне у африканской обезьяны упер – ты их у Государства упер! Своего государства!Которое тебя, с-сука, кормило и одевало! Которому ты присягу, между прочим,давал! Офицер, твою маму…

Примерно так изволил изъясняться, брызжа слюной, некийчиновничек в форме кап-раза во время очередной «беседы».

И Мазур, к стыду своему, не выдержал. Сорвался. Дал волюэмоциям.

– Да, блин, я офицер! – в ответ повысил голосМазур. – И всегда оставался офицером! Потомственным офицером, морскимофицером, воспитанным и выпестованным державой! Я – адмирал имперского флота, ине сметь повышать голос на пока еще старшего по званию!

– Имперского? Какого еще имперского?

– А почему это вас так удивляет? До недавнего времени унас была держава, забыли уже? Которой вы тоже давали присягу! Клялись «защищатьдо последней капли крови»! И как – защитили, хоть капельку пролили в этомкабинетике? А я защищал! И проливал! И все Мазуры защищали, поддерживали честьфлага, сначала Андреевского, затем Советского и снова Андреевского! И, уж еслио том зашел разговор, то предки и моей покойной супруги, по фамилии, междупрочим, Вяземские, тоже отличились, в том числе и при Гран-Чако, если вамизвестно, что это такое! Тенденция, знаете ли! Так что присягу я не нарушал, аэтими долбанными алмазами, государству не принадлежащими, занималсяисключительно во внеслужебное время! И подчиненных к этому делу не привлекал,поверите ли, все сам! И миллионов с этого дела не получил! И свою дачу за этотсамый миллион руками матросиков не строил!

При этих словах кап-раз малость сник. И все равно сценаполучилась некрасивая…