ей ведомое пространство, пыталась что-то кричать или говорить, просто тихо стонала или протяжно выла, но сейчас взгляд был не остекленевший, а абсолютно точно осмысленный. Ужас, застывший в настолько расширившихся зрачках, что они поглотили радужку, был иным, направленным на вполне конкретный объект. Она боится. И боится она ЕГО. И настолько сильно, что, казалось, слышно, как звенят, словно перетянутые струны, в ее теле нервные волокна готовые вот-вот лопнуть. Ее трясло точно как при ознобе все эти бесконечные сутки. Частое поверхностное дыхание судорожно вырывалось между бледных сухих и растрескавшихся губ.

Еще чуть-чуть и она отрубится из-за гипервентиляции.

Ему было абсолютно ничего не известно об этой девушке, и хотелось бы это поскорее исправить. Единственное их "общение" происходило, когда в истерике она целилась в него пистолетом. И хоть внешне он был спокоен, даже почти вальяжен, острый и внимательный взгляд хищника говорил о том, что он готов к любому развитию событий.

С этих первых секунд еще не было понятно, насколько она дезориентирована, пострадал ли мозг от инфекции и температуры, не поехала ли она крышей… а может изначально она была какой-то блаженной, которую привезли забавы ради.

Что вообще стоило ожидать, когда она придет в себя? Начнет драться и орать? Звать на помощь? Умолять о пощаде? Угрожать? Хм… Было лишь оцепенение. Выждав какое-то время, он прервал эту дуэль взглядов, и, легко оттолкнувшись, выпрямился.

— Будешь орать или брыкаться — снова вколю тебе успокоительное. Поняла?

И немного подумав, добавил:

— Моргни, если да.

Это незатейливое движение вышло у нее дерганым и рваным.

— Вот и договорились.

Резко он потянул к ней руку… Девушка зажмурилась, сжалась и жалобно заскулила. Но его ладонь лишь на мгновение коснулось ее лба.

— Лихорадка спадает. Это хорошо. И… Не трясись. Уясни главную вещь: не будешь провоцировать — не обижу. Здесь ты в безопасности.

Только когда снова послышались шаги, девушка открыла глаза. Он стоял к ней спиной, собирая в папки разбросанные по столу бумаги. Он чувствовал на себе ее взгляд. Оставалось только гадать, что за мысли сейчас мечутся в ее голове. Скорее всего, она украдкой осматривается, выискивая клетки, цепи, орудия пыток и прочие атрибуты подвалов маньяков.

Взяв кружку он развернулся, и успел поймать ее бегающий взгляд.

Ну да… Так я и думал…

Не сокращая расстояния между ними, не спеша вернулся к разговору, полностью получая все ее внимание, вновь заговорил.

— Ты пришла в себя, наверное, это хороший знак. Я уже боялся, что все мои труды напрасны и ты решила умереть у меня на руках. Это было бы плохой идеей… Намного любопытнее узнать кто ты такая, чем думать куда девать твой труп. Если вкратце, мне пришлось вкачать в тебя целую фармацевтическую фабрику, изрядно повозится с твоими ранами, наложить несколько швов и повыковыривать из ног немало стекла и прочей дряни. С ногами вообще дело печальное, но сухожилия вроде все целы, так что могло быть и хуже. Правда, температура под 40 столько времени — это, явно, плохо. Как бы не пневмония или сепсис. Но будь все плохо — тогда бы ты вряд ли уже очухалась. Так что не знаю как ты, а я безмерно счастлив. Оказывается, я вполне ничего такой Айболит.

В глубине ее безумных глаз мелькнуло что-то похожее на сомнение. Легко дернулись брови… Сначала нахмурились, а затем изогнулись в гримассе отчаянья. Ее и без того бледное лицо стало еще белее, дыхание еще больше зачастило.

Вспомнила свои приключения… Думает кто я.

— Дыши спокойнее, сказал же, не обижу. Хотел бы — возможностей была масса.

В последней фразе сквозили усталость и раздражение. Эти дни для него были возможно даже потяжелее, чем для нее…

Он продолжал сохранять дистанцию, чтоб не давить на свою "гостью" и дать ей возможность оглядеться и немного прийти в себя. Единственный источник света оставался за его спиной, что подсвечивало его силуэт, но оставляло в тени черты лица, тем временем рассеянного тусклого света хватало, чтоб наблюдать за ней.

После некоторой паузы его ровный и спокойный голос вновь заполнил пространство.

— То что ты не немая это я уже точно знаю, поэтому очень бы уже хотелось познакомиться с девушкой, которая не вылезает из моей постели уже несколько дней.

Эмоции одна за другой мелькали на ее изможденном лице. Девушка позволила себе роскошь оторвать взгляд от мужчины в нескольких метрах от нее и посмотреть на собственное тело. Она лежит похоже в постели… Та ночь…ее одежда и тело были все в грязи и крови. В таком виде точно не уложат в постель…Сейчас она была накрыта одеялом по грудь, а руки лежали поверх, и не было ни малейших сомнений, что она переодета… Наблюдая реакцию, он даже мог представить что она испытывает сейчас: сердце подскочило к щитовидке, неприятный холодок пробежался вдоль позвоночника.

— Да, извини, но пришлось тебя помыть и одолжить тебе одежду.

Забавно, что в свете расчлененок и людоедства ее волновало, что ее видели обнаженной, однако парализовавший ее страх временно отступил перед смятением, и ослабшие руки инстинктивно дернулись к груди… Этот жест позабавил незнакомца.

— О нет! Можешь не переживать. Прятать тебе от меня уже нечего. И нет, я не извращуга и девушки в…том состоянии в котором ты была, меня не вдохновляют на сексуальные подвиги.

Девушка попыталась плотнее прижать одеяло к груди плохо слушающимися руками. Сухой смешок сорвался с его губ, растянувшихся в усмешке.

— Дамочка, я менял на вас подгузники, поэтому предполагаю, что еще долго вообще не смогу заниматься сексом. Ибо огромные подгузники на упругой заднице молодой красивой бабы напрочь убивают все желания.

Она не видела его ухмылки, но он видел прекрасно, как у нее вытягивается лицо. Незнакомец облизнулся и прикусил нижнюю губу, наблюдая, как ужас борется со стыдом. Наконец происходило что-то интересное кроме рутинной "ромашки" в стиле "выживет-не выживет, умрет,