Клодия права. В Сете есть что-то бунтарское. Но не слишком. Опасный, но в то же время располагающий к себе. Я бросаю взгляд в его направлении, пока Клодия не начинает громко изображать звуки поцелуев рядом с моим ухом.

– Ладно, Клодия, хватит, – протестую я, легонько пихая ее локтем.

Мне неприятно об этом думать, но я еще никогда ни с кем не встречалась. И даже не целовалась с мальчиком. Я хочу, чтобы у меня был парень, потому что чувствую себя неудачницей из-за того, что у меня его нет. Однако я уже почти смирилась с тем, что вряд ли это произойдет в школе.

Пока чирлидеры строят пирамиду, а музыкальная группа играет что-то задорное, я снова смотрю на Сета. На его лице написано безразличие и скука. Он проводит рукой по волосам, и челка падает на глаза.

Мне интересно, какое у него второе имя.

Мне интересно, как он пахнет.

Мне интересно, какую музыку он слушает, и мне интересно, как он выглядит, когда чистит зубы.

– Давайте послушаем о «Пиратах Ист Рокпорта»! – звучит голос из центра зала. Директор Уилсон стоит перед микрофоном, его живот свисает над ремнем, а лицо уже покраснело. Оно краснеет все больше, пока он орет о лучшей в мире футбольной команде и о том, как мы все должны поддерживать могучих «Пиратов».

– Мне скучно, – уныло объявляет Клодия. Она смотрит поверх голов девушек, сидящих перед нами, а потом зевает.

Директор Уилсон представляет тренера Коула, а потом тренер Коул представляет футболистов. Митчелл Уилсон и остальные парни выходят вперед в джинсах и спортивных куртках поверх футболок. Эмма Джонсон и остальные чирлидеры делают обратное сальто, группа поддержки играет свою музыку, а Клодия снова зевает.

Иногда я задумываюсь о том, каково было бы жить в городе, жизнь которого не вращается вокруг семнадцатилетних парней, привлекающих девушек только тем, что они знают, как кидать мяч.

– Друзья, я хочу всем напомнить, как важно прийти и поддержать наших «Пиратов» сегодня вечером! Нам очень важно, чтобы вы поддерживали нас как можно громче! – орет тренер Коул. Толпа орет в ответ, словно они на церковной службе одного из тех проповедников, которых показывают по телевизору. Потом Джейсон Гарза, капитан команды, снимает спортивную куртку и начинает размахивать ею над головой, словно лассо, а потом бросает ее в толпу визжащих девушек, которые кидаются за ней, словно это букет на свадьбе.

– Вот блин, посмотри, что на нем, – бормочет Клодия. – Очередная грубая надпись.

На Джейсоне белая футболка с надписью: «красивые ножки – когда они открываются?».

– Грубо, – бормочу я.

Джейсон стоит в этой футболке перед тренером Коулом и директором Уилсоном, но это не имеет значения. Ему ничего не будет. Ему никогда ничего не бывает из-за таких футболок, и он не единственный парень в школе, которому нравится их носить. Мальчики есть мальчики. Остальные футболисты, включая Митчелла, смеются. Я вижу выражения лиц ребят на передних рядах, и они тоже смеются. Джейсон пытается изобразить сексуальный танец перед девушками в первых рядах, двигая бедрами, словно пытается крутить невидимый обруч. Пучок темных волос на его голове делает его похожим на петуха. Девушки смеются и прикрывают лица руками, и я не знаю, им противно или действительно нравится.

Потом я замечаю одну из девушек – Люси Эрнандез. Даже со своего места я вижу, что она даже не улыбается и не пытается делать вид, что ей неприятно. Ей действительно неприятно. Это не первое собрание болельщиков в этом году, и бедная Люси должна бы уже была понять, что нельзя сидеть в первых рядах, если ты не настоящий фанат «Пиратов». Лучше спрятаться на задних рядах. Так делают люди, которые ходят в церковь только на Рождество.

Джейсон, видимо, заметил отвращение Люси, потому что он старательно вращает бедрами прямо перед ее лицом, а она просто отворачивается и смотрит в пол. Я вижу, как покраснели ее щеки. Все остальные улюлюкают.

Дрожь пробегает по моему телу, и я замечаю, что мои руки сжаты в кулаки. Я удивленно смотрю на них, а потом заставляю себя расслабиться.

– Хорошо, хорошо, – директор Уилсон объявляет по микрофону, – теперь давайте все вместе пойдем на обед. Сохрани энергию для игры, Джейсон.

Музыканты доигрывают последние ноты, и мы устремляемся из зала. Я оглядываюсь назад, но Сета поглотила толпа. Я надеюсь, что Сет Акоста не из тех парней, которые носят футболки с надписью «красивые ножки – когда они открываются?». Он выглядит так же круто, как ральф маччио в «Изгоях», но я все равно не хотела бы встречаться с парнем, который носит такую футболку. Даже у моих воображаемых парней должны быть правила поведения.

По пути в столовую нас в Клодией пихают и толкают, и я внезапно оказываюсь рядом с Люси. Она идет вдоль стены и постоянно врезается в шкафчики плечом, совершенно не смотря по сторонам. Я хочу предложить ей поесть вместе с нами в столовой, но мысль о том, чтобы изменить мою социальную рутину и поговорить с кем-то новым, почему-то пугает меня.

После того как она высказалась на занятии мистера Дэвиса, я знаю, что Люси – не та девочка, которая боится быть центром внимания, даже если это не делает ее популярной. Я тоже не хочу быть популярной, потому что популярные люди в Ист Рокпорт Хай – те еще придурки, но мне нравится оставаться незаметной. Хотела бы я, чтобы мне было все равно, что люди думают обо мне. Как и моей маме. Она никогда не пряталась, пока была здесь. Вот почему она стала «Бунтаррркой».

Добравшись до столовой и сев за наш столик, я ищу глазами Люси, но нигде ее не вижу. Как и Сета Акосту. Зато вижу Джейсона в его тупой футболке, гордо вышагивающего перед первогодками.

Интересно, что бы сейчас сделала Чудо-женщина? Или моя мама. Или солистка Bikini Kill. Они бы не побоялись привлечь к себе лишнее внимание. Что бы они сделали с Джейсоном? Может, подошли бы прямо к нему и сказали, какая отвратительная у него футболка? Может, взяли бы ножницы и разрезали ее на мелкие кусочки?

Хотя последнее ему бы понравилось. Смог бы показать свои кубики на животе.

Я откусываю кусочек сэндвича с ветчиной и слушаю, как девочки обсуждают, где нам лучше сесть сегодня вечером. Я откладываю сэндвич в сторону – есть совершенно не хочется.

– Так во сколько мне тебя забрать? – спрашивает Клодия, пиная меня под столом.

– Я не поеду. – Услышав собственные слова, я удивляюсь не меньше Клодии. И, как ни странно, чувствую облегчение.

– Что? – Клодия хмурится. – Мы только что говорили, что моя мама разрешила взять ее машину.

– Мне не очень хорошо. – Я выбираю самую легкую отговорку.

Кейтлин протягивает руку и касается моего лба. У нее около пяти младших братьев и сестер, поэтому она постоянно ведет себя как мама.

– Думаю, у тебя нет температуры, – говорит она мне. – У тебя что-то болит? Знобит?