Он подвигается ко мне. Держа в одной руке смартфон, другой прикасается к моей щеке, вызывая у меня улыбку. Тепло с его стороны в наступившую минуту – то, чего мне не хватало. Он рьяно и пылко целует меня, пока Маркус объясняет причину звонка. Потом Лукас дистанцируется, чтобы ответить другу:

– Ты же знаешь, что Ева все им рассказала, – говорит британец, и я съеживаюсь.

О чем это они?

– Да, и поэтому ты решил пригласить всех в бар? Чтобы – что? – Лукас слабо фыркает, отвернувшись.

Он перемещает телефон из одной руки в другую, чтобы сжать мое колено в поддержке. Чувствует. Чувствует мое напряжение. А после крепко переплетает наши пальцы, что и вовсе является бесценным жестом. Он продолжает смотреть в боковое окно, выслушивая доводы лучшего друга.

– Нет, послушай… Послушай меня. Ты же понимаешь, что все закончится плохо? Прошло всего несколько дней, им нужно время. – Я не разбираю ответа Марка, но потом Лукас прерывает его пламенную речь: – Что мы им скажем? Твоя кузина и ее подруги избегают меня!

Блэнкеншип смотрит через плечо и подмигивает, расплываясь в улыбке:

– Ну, кроме одной.

Мои губы сами растягиваются, хотя сейчас мне совсем не весело. Когда Маркус вновь начинает разговор, Лукас просит его заткнуться:

– Поверь, ты позвонил в самый неподходящий момент, – с усмешкой произносит он, а глаза у него горят. – Обсудим это позже.

И бросив телефон на водительское кресло, он, словно хищник, подбирается ко мне. Самодовольно и кривовато ухмыляется. Я вскрикиваю, когда Лукас опрокидывает меня на сидения, нависая сверху. Рукава его толстовки закатаны, поэтому я могу любоваться его красивыми руками ниже локтя. На них выступают вены, поскольку Блэнкеншип их напрягает.

– Я соскучился по тебе просто до невозможности, – будто гипнотизируя взглядом, говорит он. – Ты ведь не против сначала расслабиться вместе, а потом поболтать?

Опустившись чуть-чуть, носом проводит по линиям моих скул, вдыхает мой запах. Как я могу отказать этому парню? У меня нет ни сил, ни желания делать это.

– Будем болтать долго. – Короткий поцелуй под ухом. – Болтать, о чем захочешь… – Поцелуй в губы, блокирующий разум. – Обещаю…, – шепотом, прикусывая едва заметную ямочку на подбородке.

Я сама распалилась, и мне совсем не хочется говорить на какие-либо темы сейчас. Я просто хочу его. Поэтому коротко киваю, притягивая Лукаса к себе ближе, завладевая его ртом. Он располагается между моих ног, стягивает с меня всю одежду, сапожки, лишает нижнего белья, кусает за соски. У меня вырываются приглушенные стоны. Я помогаю ему раздеться, и когда Блэнкеншип снимает толстовку, он еще пару секунд держит ее в руках, читая надпись на задней стороне. После британец отшвыривает ее в сторону, хватает меня со всей наглостью за ноги, привлекая к себе. Его член упирается мне в промежность, он принимается медленно входить в меня. Первый выкрик – из-за слегка жгущей боли. Лукас укладывается на мое тело осторожно, он гладит меня по лицу, приговаривая тихо и, как ни странно, возбуждающе:

– Моя маленькая… Моя итальянка… Потерпи немного, ладно? Сейчас все пройдет. Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.

Лукас начинает двигаться – не спеша и нежно, зарывается пальцами в мои распущенные волосы. Приятные ощущения приходят с его горячими, воспламеняющими поцелуями. Мне хочется, чтобы он толкался в меня с большей скоростью. Я выгибаю спину от того непередаваемого чувства, когда его большой член заполняет меня, входит полностью. Наклонившись к левому уху, Лукас ласковым голосом отдает приказ:

– А теперь скажи, что ты принадлежишь мне.

Это заводит.

Я цепляюсь руками за его спину, не беспокоясь, что могу поцарапать. Позволяю себе кусать британца за плечи. На какое-то время мы с ним опять стали одним целым.

– Скажи, – требует он, проведя языком от моей шеи до правого уха. – Скажи!

– Я…, – дрожащим голосом начинаю. – Я… принадлежу… тебе…

Он усмехается, прежде чем дарит глубокий поцелуй, из-за которого ощущения становятся намного ярче.

– Ева, скажи: «Я принадлежу Лукасу Блэнкеншипу».

Он останавливается, но не выходит из меня. Я чуть было не издаю разочарованное хныканье. Взгляд голубых глаз сканирует меня, когда их обладатель восстанавливает ритм толчков. Это похоже на обрыв, с которого вот-вот упадешь, но ты вовсе не противишься такому исходу событий.

– Я принадлежу Лукасу Блэнкеншипу. – Слова рождаются у меня на языке, стон удовольствия приглушает их звучание.

Но зверь, проснувшийся в британце, говорит о том, что все превосходно. Он, будто с катушек слетает: целует неистово, трахает бешено. Мне немного больно, но наслаждение от толчков того стоит. Наслаждение от соприкосновения наших тел, от того, как его рельефная грудь трется о мои соски. Дыхание сбивается…

Демонам, сжирающим изнутри и вгоняющим в сомнения, не выжить.

***

Вызов забыли завершить. Или собеседник сделал это специально? Маркус Ферраро слушал до самой последней буквы. Он четко слышал, что сказала Ева, и кому она себя подарила. Кровь у него вскипела, голова перестала работать. Он вышел на крыльцо, расположенное в задней части большого дома. Просто глотал ртом холодный воздух, чтобы прийти в себя. Ранее парень разбил телефон о стену в своей комнате, а когда отец пришел узнать, что случилось, накричал на него.

Накричал и свалил. Потому что отцу, в общем-то, наплевать на проблемы сына. Его интонация, как и обычно, была переполнена строгости и порицания. А Маркус не мог этого терпеть. И меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы собственный папа смотрел на него с балкона или того хуже – спустился вниз. Он желает побыть один.

Просто побыть один…

Почему? Почему она любит Лукаса? Они все вместе издевались над ней пять лет назад? Какого черта Ева предпочла Лукаса ему?! Марк корит себя, что не добивался ее. Решил, что это будет нечестно. Хотя поначалу, когда он еще не знал, кто она такая, на самом деле, ходил за ней, почти что преследовал. Хотел напугать. Ему нравилась ее реакция на него.

И что теперь? Лукас оказался менее принципиальным. И потому теперь Ева стонет под ним. История, в которой Маркусу места нет. Он с этим или смирится, или потеряет лучшего друга.

Ева

В моей голове образовался целый ураган мыслей, которые буквально сводят меня с ума. Сегодняшний день был испорчен еще со вчерашней ночи: я плохо спала из-за того, что кто-то звонил со скрытого номера, чтобы просто, черт возьми, подышать в трубку! Пять раз за несколько часов ужасного сна. Как сказал вчера в машине Лукас, «кто бы это ни был, я уже его ненавижу». Воспоминания о Блэнкеншипе рисуют на губах улыбку. И вот уже я обнажила зубы, как дура. Мечтательница… Мы с Диего приехали в университет вместе. Он вырывает меня из мира грез, как и полчаса назад – в метро. Мне даже стыдно, что я не вслушивалась в его разговоры постоянно, но все мои мысли были далеко. Там, где мы вчера сладко с Лукасом прощались у моего дома, так и не поговорив о насущной проблеме. Но я не настолько плоха: я знаю, что Диего наладил отношения с деканом, встретил свою бывшую на выходных, но чувства у него к ней, как выяснилось, перегорели. Я не совсем паршивый друг. Я всего лишь влюблена, поэтому иногда ухожу в себя.