– А-апчхи! – бухнул Громов.

Каганов пожелал вежливо:

– На здоровье, на здоровье…

– Спасибо на теплом слове, – сказал Громовпроникновенно. – Надо же, от демократа! Аж слезу прошибло… Вам, дражайшийИгорь Самойлович, надо определенно не только почистить, но и починить очочки!

– Почему? – спросил Каганов настороженно.

– Тогда не пожелали бы здоровья, – пояснилГромов, – военно-промышленному комплексу в моем лице. Я ж понимаю, это вынечаянно.

– Не надо ему, – вступился за КагановаЗабайкалец. – У Игоря Самойловича есть выбор: или принять реальность, илипротереть очки. И вообще люди в очках – это генофонд нации, они крепкиздоровьем: кормушка видна хорошо!

Окунев прислушался, добавил глубокомысленно:

– Близорукий человек подобен суфию: он вечный странникна пути, которого нет.

– Зато близорукий, – вставил Сигуранцев, –идеален как политик: не видит перспективу, зато твердо знает, что разницы междучерным и белым – нет. Как вон и наш дражайший Лев Николаевич.

Громов бросил зло:

– Да чтоб вам всю жизнь в тетрис на двенадцатойскорости!.. Не близорукость у меня, не близорукость, а дальнозоркость! Этозначит, что я вас насквозь вижу!

– Вот видишь, – сказал Убийло Сигуранцеву. –Потому для человека в очках нашего министра финансов такой простор в политике!Хрен что замечает, потому и не проболтается… И стресса у него не будет: снялочки – и ничего не видит, как хорошо!

– То-то его президент так и чешет за ушами.

Каганов чуть не плюнул через широкий стол, а руки задрожалиот великой обиды. Обычный треп перед началом работы, но сегодня затягивается,нервничают, чувствуют приближение недоброго. Я положил руки на стол, всемоментально затихли, смотрят внимательно, ноутбуки перед всеми лежат закрытые.

Я – во главе стола, справа: Новодворский, Громов,Сигуранцев, Босенко, Забайкалец и примкнувший к ним Окунев – еще одинтяжеловес, скоро догонит Новодворского, вице-премьер, министр внешних связей, атакже – Директор Центра Стратегического Планирования, в крупных очках смассивной оправой, осторожный государственник. Слева: Каганов, Убийло,Шандырин, Башмет.

Все посматривали на свободное место, но я уже положил рукина стол, все затихли, готовые к началу работы. Дверь распахнулась, вошел ГлебПавлов с газетой в руке, стрижка ежиком, как у боксера прошлого века, крепкий,с небольшим брюшком, похожий на большого сытого кота. Павлов – политолог,советник, антиглобалист, большой кот с круглой рожей, коротко стрижен, отчегоголова еще больше кошачья, всегда настороженный взгляд, сразу улыбнулся всем,извиняясь, провозгласил:

– Привет преступному режиму!

Добрейший Каганов заерзал и пробормотал в великомнедоумении:

– Почему так уж и преступный? Зачем же вы так,Глебушка…

– А что, – спросил Павлов, – разве в России сточки зрения русского интеллигента хоть когда-то был не преступный? Всегда –преступный! Всегда бесчеловечный.

Он бросил на стол газету, жестом пригласил взглянуть,Каганов спросил опасливо:

– Что там? Бомба?

– Четвертая мировая война! – заявил Павлов.

Каганов схватил газету, страницы зашуршали, он быстросканировал первую страницу, вторую, третью, спросил с недоумением:

– И где это, Глебушка? На последней странице мелкимшрифтом? Между прогнозом погоды и забитыми мячами?

– Мировая! – повторил Павлов со вкусом, словно онсам – главный поджигатель войны, сам ее развязал, сам ликует и гордится. –Да не такая, как предыдущие, только в Европе, а действительно Мировая,Всепланетная!.. Бои идут и в Африке, и в Индии, и на островах Святой Береники…кто знает, где эти острова?.. Но вот семьдесят пять убитых только за сегодня!..

Он сел справа от Шандырина, улыбнулся мне еще раз, мол,простите, господин президент, я никогда не опаздываю, но иногда случается вжизни, он выглядел как большой толстый кот, что упер из ведра рыбака самуюкрупную рыбину.

– Не бреши, – заявил Громов. – Мы ж ее еще необъявляли? Значит, никакой мировой войны нет.

Павлов скалил зубы. Насладившись общим недоумением,пророкотал довольно:

– Эх вы, гуси!.. Как это вы еще в зипунах в Кремль непришли? А могли бы, по мордам вижу. По старинке считаете, что третья мироваядолжна быть похожа на вторую? А то и первую? Только танки побольше, самолетыпотолще, морды поширше… Так полагать – все равно что думать, будто междузвездами станут путешествовать на телегах… то есть звездолетах. Четвертаямировая уже идет! Весь мир воюет – разве это не мировая война? Все против всех!Смотрите новости.

Я взял газету, половинку протянул Новодворскому, он жепремьер, ему первому, у нас за этим следят, глаза быстро просканировали колонкуновостей. Взрывы домов в богатых кварталах США, такие же взрывы в крупнейшихмагазинах, на автостоянках, улицах, площадях, в переполненных кафе и барах.Долгое время негров преподносили в фильмах как христиан, но на самом деле тричетверти – мусульмане, и сейчас, когда удавалось отомстить белым братьям… зачто? да просто отомстить, неважно за что, есть возможность убивать не простотак, став преступником, а убивать благородно, с идеей в сердце, то какотказаться от такой сладкой возможности? Да и просто так убивать – тоже хорошо,фильмы приучили, что киллеры – благородно, мафия – хорошо, человек свободен впроявлении своих чуйств…

– Франция, – сказал Новодворский, медленнопросматривая газету, – Италия… Германия… ну, ессно, кр-р-ровавые бои вИндии… В Польше вдрызг два рейсовых автобуса и одно здание… В Англии бои на двафронта: с одной стороны, исламские экстремисты из местного населения, они тожеангличане, даже не в первом поколении!.. с другой – Белфаст, ИРА… Даже не надва: где ирландцы – понятно, они действительно на одной стороне, а вотмусульмане по всей стране убивают, взрывают, поджигают, требуют… Похоже, дажеШотландия вот-вот заявит об отделении… Пока что ответственность за терактыберет на себя в основном «Хамаз», но уже и другие группы создали мощныеответвления не только… ох, не только на территории США.

– Что США, – сказал Забайкалец. – В какойстране сейчас нет диаспоры мусульман?

– В счет идут только те диаспоры, – объяснилСигуранцев, – которые уже начали борьбу. За расширение своих прав, засвободу носить автоматы… мол, у них это национальный обычай, вроде вышивки нарубахах белорусов, а остальные…

– Да, – согласился Забайкалец, – остальныепока не в счет.

– Да. Пока.

На меня поглядывали осторожно, выжидающе, могу прервать влюбой момент свободный обмен мнениями, если есть какие-то важные вопросы, но,судя по всему, нет, а собрались, как обычно, на короткое совещание кабинета,что раз в неделю, все хорошо, пока не тонем, можно почесать языки,поупражняться в остроумии и пощеголять прогнозами в политике и экономике.