– Правду говоря, ты все же сегодня многим парням утерла нос, – решил переменить тему Айнер. – А Джеспер, мой сын, победил, потому что хотел доказать, что сможет защитить тебя.

– Джеспер? – растерянно проговорила Грета, глядя в спину уже уходящего Айнера.

На лугу, месте состязаний, оставалось все меньше людей. Они расходились по своим делам, довольные событиями текущего дня.

Солнце, пробиваясь сквозь колышущуюся от ветра листву, маленькими солнечными зайчиками заигрывало с Мадсом, заставляя его время от времени закрывать глаза от попадавшего в них света. Да, недолго наш герой трудился в лесу на благо датского поселения. То ли от неумения держать орудие труда в руках, то ли, наоборот, по причине чрезмерной старательности, но ладони Мадса в первый же день покрылись волдырями, предвестниками трудовых мозолей. На второй день волдыри лопнули и причиняли боль терпевшему пока труженику. На третий день на его ладонях образовались кровавые раны такие, что от малейшего движения пальцами их сводило от боли. Мадсу оказали первую помощь, приложив какие-то травы для обезболивания, замотали кисти полосками ткани, и теперь он, устроившись на коряге недалеко от работников, ждал провожатого к местному лекарю.

Руками Мадс ничего не мог делать и от вынужденного безделья стал водить подошвой по траве, пока не почувствовал маленький бугорок. Подцепил носком – оказалась прошлогодняя шишка. Он начал передвигать ее между ступнями, накатывать подошвой одной ноги на носок другой и подбрасывать, тут же ловя подъемом ноги, и снова подбрасывать, стараясь не упустить на землю. Конечно, это не футбольный мяч, но развлечение становилось все азартнее. Ноги совершали привычные движения, и шишка взлетала до тех пор, пока вконец не рассыпалась. Мадс и не заметил, что за ним, вернее, за его игрой, наблюдает мальчишка лет восьми-девяти, тот самый посыльный, который выполнял соответствующие его возрасту поручения. Обычно он крутился среди корчевщиков, стараясь быть полезным, но старший брат, работающий здесь, на него покрикивал, чтоб не путался под ногами. А вот теперь он и пригодился: мальчишке велено сопроводить Мадса к лекарю, с этим он справится, путь недалекий.

Спустя некоторое время, пройдя часть пути лесом, ребята вышли к его опушке. На небольшой полянке, залитой солнцем, стоял, окруженный невысоким частоколом, странного вида низенький домик с крышей, скат ее с одной стороны был длиннее обычного и опускался почти до земли, краем как бы опираясь на толстые, около пяти футов высотой, столбики. Единственное маленькое окошечко с распахнутыми маленькими ставенками и приоткрытая низкая дверь с узорчатыми наличниками будто призывали в свои объятия пришедших. Это сказочное видение напоминало игрушечный домик, перед которым на скамейке сидел, нет, не гномик, а испещренный глубокими морщинами, будто иссохшая трава, старичок. У его ног растянулся, подставляя бока теплым солнечным лучам, волк. Услышав приближение людей, он поднялся на передние лапы, желая разглядеть не званых гостей, но с места не сдвинулся. Эти люди не были опасны – учуял, и носом уткнулся в ладони старика. Тот потрепал зверя по загривку, затем кивнул посыльному, давая понять, что можно войти на его территорию, чисто убранную и ухоженную. Подойдя к дому, Мадс почувствовал упоительный аромат трав, висевших под скатом крыши, связанных в пучки. Там же лежали дрова, сложенные в поленницы.

Старичок, невзирая на преклонные годы, живо встал и без всяких приветствий направился в дом. Мадсу пришлось наклониться, чтобы войти, но, оказавшись внутри строения и спустившись на несколько ступенек, предстал в довольно большом помещении с очагом, в котором едва тлели угольки. Земляной пол сплошь покрыт соломой, потолочные балки подняты высоко над головой, вдоль стен, выложенных деревом, стоит простая мебель: две длинные широкие скамьи, в одном дальнем углу – кровать, накрытая медвежьими шкурами, а в другом углу стоят два сундука с навесными замками. В центре помещения вкопаны четыре столба – опора для кровли, между ними – большой дощатый стол. Во главе стола – стул, более похожий на кресло, и тоже устланный шкурой. Под столом сдвинуты две скамьи – поуже, чем у стен. Свет пробивается сквозь окошко, которое теперь оказалось высоко. На полках размещены многочисленные горшки: большие и маленькие. Недалеко от входа, в нише, спрятаны от посторонних взглядов копье и лук со стрелами. Здесь, в землянке, было просторно, прохладно и, на удивление, уютно.

– Кэй, возьми с полки вон тот горшочек, – старик указал младшему посетителю на него. – Я еще приготовил твоему отцу мазь, она хорошо вытянет всю грязь из его раны от стрелы.

Мальчик вскочил на скамью, дотянулся до полки с горшком, затем понюхал.

– Фу, – шумно выдохнул Кэй, сморщив веснушчатый нос.

– От этой мази большая польза, твой отец быстро пойдет на поправку, – усаживаясь за столом, сказал старик, – а теперь оставь нас. Волк тебя не тронет.

– Знаю, – нехотя двинулся к выходу Кэй, ему так хотелось побыть еще в этом интересном месте.

Усадив Мадса напротив себя, старик пристально вглядывался, казалось, в каждую черточку его лица.

– Мое имя Рэндал. Я – лекарь. А кто ты? Как тебя зовут, юноша? – наконец спросил он на датском, затем немецком языках.

Мадсу хотелось говорить, задать множество вопросов, и получить на них ответы, но он себя здесь чувствовал не просто чужим, а космическим пришельцем. Но куда? К нему поселенцы относились, в основном, с каким-то суеверием, делали вид, что его не замечают, хотя Мадс понимал, что он под постоянным чьим-нибудь присмотром. И вот только теперь хоть один человек пытается с ним заговорить, ищет пути к общению. Мадс заволновался, даже потянулся вперед к старику.

– Скажи мне, где я? Как я здесь очутился? Сначала думал, что все это мне снится. Но оказалось, что… – сбивчиво торопился высказать свои вопросы юноша, разводя руками с перевязанными кистями, и с надеждой глядя на лекаря.

Старик тоже подался к Мадсу, накрывая его кисти своими, со вздувшимися от многолетней работы венами, успокаивая.

– Я пока не знаю твоего языка, но других много понимаю, которые приходилось когда-либо слышать. Может какой-то из них тебе знаком?

Рэндал произносил фразу за фразой, не торопясь, на разных языках. И вот, наконец, они, такие знакомые слова, теперь кажущиеся родными и близкими, прозвучали. Мадс будто ухватился за них, боясь сделать паузу, разорвать только что родившуюся связь. Его слова бурным потоком полились на старика, угрожая его захлестнуть. Тот замахал руками перед лицом Мадса, пытаясь остановить фонтан вопросов.

– Стоп, стоп! – наконец резко и громко произнес дед, приводя юношу в чувства от нахлынувшей бури эмоций.

– Ты англичанин? – удивленно спросил Рэндал. – Я знаю английский язык, но некоторые слова мне неизвестны.

– Нет, не англичанин. Я учился в английской школе.

– Это хорошо, что учился, – старик вытер пот со лба, все труднее дается ему такая работа. – А теперь займемся твоими руками.

Лекарь подошел к очагу, пошевелил угли, положил к ним несколько веток. Вскоре дымок тонкой струйкой потянулся к небольшому отверстию в потолке.