– Я тебя обидел?

– Нет, но с незнакомыми мужчинами не целуюсь, –прошептала я, машинально отметив про себя, как все-таки красив этот незнакомец.

– Вот как? – Сделав усилие, Эдуард приблизился ко мне исел рядом. То ли выпитая водка дала мне в голову, то ли взыграла обида наПашку, который вовсе не отличался пуританскими взглядами на отношения с другимиженщинами, но я подняла голову и коснулась губами его губ. Эдуард вздрогнул иприжал меня к себе. Горячая рука расстегнула кофточку и стала умело ласкатьвмиг затвердевшие соски. Сказочная, волшебная ночь…

– Ах ты шлюха! Так-то ты своего Пашку дожидаешься! Оставиларебенка одного, взяла бутылку водки и пошла к своему кобелю!!! – вернулменя на грешную землю знакомый голос. Отпрянув от Эдика, я увидела Дога. Он,извергая проклятия, с ненавистью смотрел на меня. – Я чувствовал что-тонеладное. Я знал, что ты в одиночку пить не будешь! Я никогда не одобрял Пашкинвыбор! Я знал, что ты шлюха подзаборная! Я уже давно хотел тебя отодрать, дабоялся, что ты Пашке расскажешь. Теперь вижу, что напрасно боялся. Ты тут и безменя направо и налево развлекаешься. А еще фифочку из себя строишь! –Затем Дог перевел взгляд на Эдика и сделал свирепое лицо. – А ты, хренморжовый, как сюда попал?

Вместо ответа раздался глухой щелчок, и Дог упал. На лбу егопоявилась небольшая, словно нарисованная дырочка, из которой струйкой потеклакровь.

– Ты зачем его убил? – осипшим голосом спросила я.

– Не переживай, пистолет с глушителем, шума не было, –равнодушно ответил Эдуард.

– Зачем ты это сделал? – повторила я свой вопрос.

– Как это зачем?

– Зачем ты его убил?! Кто тебе дал право стрелять? Ты же мнеобещал, что никого из наших и пальцем не тронешь!

– Катя, если бы я его не убил, он бы убил нас. Правда, незнаю, как тебя, но меня бы он убил точно. Потом бы он рассказал твоему мужу,что видел тебя с посторонним мужчиной. Неужели ты этого хотела?

– Но ведь он друг моего мужа!

– В бандах друзей не бывает. Он товарищ твоего мужа. У меняне было другого выхода.

Я положила голову на колени и громко заплакала. Эдуардподнял руку и провел по моим волосам.

– Да успокойся ты, Катька! Все нормально. Ничего не было.

– Да, не было! А что будет, когда его найдут? –Приподняв голову, я посмотрела на Дога. В то, что он мертв, верить нехотелось. – Господи, и какого черта он сюда приперся?! Кадрил бы своюофициант–ку дальше, так ведь нет, понесся меня искать!

– Когда его найдут – похоронят по-человече–ски. Меня, янадеюсь, к этому времени уже здесь не будет, а на тебя никто и не подумает.Запомни одно: ты ничего не видела и ничего не знаешь. И не вздумайоткровенничать с мужем! Кроме нас, никто не должен знать!

– Послушай, – вдруг осенило меня, – мне почему-топоказалось, что Дог тебя узнал. Вы с ним что, были знакомы?

– Конечно, он меня знает. Мы никогда не пересекались поделам, но иногда встречались.

Смахнув слезы, я поднялась:

– Мне пора идти. У меня ребенок один остался. Проснется,увидит, что мамы рядом нет, и испугается.

– Иди. Тебе нужно выспаться и привести себя в порядок.Завтра все-таки муж приезжает.

– А ты?

– А я вздремну полчасика, а потом попытаюсь встать ивыбраться отсюда. Не вздумай пистолет брать! Он паленый. На нем труп висит. Яего скину в воду.

Эдик протянул мне руку в надежде пожать мою, но япроигнорировала его жест.

– Ты что, будешь спать рядом с трупом?

– А почему бы и нет? Мертвых не надо бояться, Катя, надобояться живых. Мне придется снять с него рубашку, а то ведь моя разорвана.Думаю, он не обидится. Она ему теперь без надобности.

– Ты хочешь снять одежду с трупа и надеть на себя?!

– Я же тебе сказал, что мертвых бояться нет нужды. Как я,по-твоему, без рубашки пойду, да еще с перевязанной грудью? Слышь, Кать, помогимне с него рубашку снять, мне надо силы экономить! – Голос Эдуардапрозвучал насмешливо.

– Да ты с ума сошел! Я к нему в жизни не притронусь…

– Ладно, сам справлюсь…

Перешагнув через мертвого Дога, я замялась.

Что-то мешало мне уйти.

– Приятно было познакомиться, – улыбнулся Эдуард.Улыбка получилась неестественной, видно было, что он нервничает не меньшемоего, просто тщательно это скрывает. – Не забудь, что за мной ресторан.Может, телефончик оставишь?

– Какой, к черту, телефончик? Я замужем, да и ты, кажется,не свободен, многодетный отец!

– Совсем недавно ты говорила, что хорошей семейной жизни небывает.

– Это я просто так ляпнула. Даже сама не знаю зачем. У меняхорошая семейная жизнь.

– Тогда я рад за тебя. И все же как обстоят дела стелефончиком?

– Да никак, – тяжело вздохнула я.

– Тебе виднее. – Эдик лихо крутанул вокруг пальцапистолет, как герой американского вестерна.

– Ты все-таки решил меня убить как ненужногосвидетеля? – дрожащим голосом спросила я.

– Если бы я хотел тебя убить, то убил бы давным-давно.Можешь в этом не сомневаться. Пистолет я заберу. Его нельзя оставлять тут.Когда я выберусь отсюда, скину его в какой-нибудь водоем подальше от этихмест. – Сунув пистолет в карман, он весело подмигнул мне: – Ну а какнасчет последнего поцелуя?

– Ты совсем чокнутый, – пробубнила я и бросиласьбежать, спотыкаясь и падая на каждом шагу. Поравнявшись с баром, я вдругвспомнила о пустой бутылке водки, которая лежала рядом с трупом Дога. КогдаДога найдут, а найдут его очень скоро, она может сыграть роль улики. Официанткаувидит бутылку и вспомнит, что водку покупала я. Кроме того, на бутылкеостались отпечатки пальцев. Не отвертишься ведь, черт побери!

– Катерина? Ты зачем вернулась? – удивился Эдик. –Неужели решила подарить мне последний поцелуй?

– Я пришла за пустой бутылкой! – выпалила я.

– Какого черта она тебе понадобилась? Сдавать собралась?Учти, импортные не берут!

– Перестань шутить! На ней остались отпечатки пальцев. Когданайдут Дога, будут всех трясти. Официантка сразу вспомнит, что водку покупалая.

Взяв пустую бутылку, я положила ее в пакет.

– А ты башковитая, – покачал головой Эдуард и перевелвзгляд на мои ободранные коленки. – Где это ты так?