Лаурель покачала головой:

– Нет, между ними все уже кончено, давно. Хотя одно время он был просто без ума от нее. Да и все остальные мужчины тоже. Мы даже называли ее колдуньей, уж она как никто умела влюбить в себя кого угодно, все попадали под ее чары. Именно это произошло и с Реджи. Он всегда был милейшим человеком. Я и представить не могла… ладно, не важно. Достаточно сказать, что он был очень в нее влюблен. Был готов исполнить любую ее прихоть.

Тут мне стало любопытно, какие же чувства в то время испытывала моя кузина по отношению к Реджинальду Лайонсу. Мы всегда делились с ней самым сокровенным. И она утверждала, что рассматривает мистера Лайонса всего лишь как друга, при этом у меня создавалось впечатление, что за этой «дружбой» стоит нечто большее. Ее выдавал голос.

– Но затем что-то между ними произошло, – продолжила она, – еще до того несчастного случая. В тот уик-энд они были так холодны друг с другом, и все мы решили, что их роман подошел к концу. Я еще тогда подумала, что, должно быть, Изабель нашла себе кого-то другого. Она всегда была увлекающейся натурой. Ну а потом, когда все случилось и она написала эту чудовищную отвратительную книжку, я подумала, что он готов убить ее, и убил бы, если бы не был так раздавлен. А после того, что произошло с бедным Брэдом…

– С Брэдфордом Гленном? – решила уточнить я, вспомнив, что именно этого молодого человека Ван Аллен обвиняла в убийстве, замаскированном под несчастный случай.

– А что с ним случилось?

Лаурель удивилась:

– Как, ты не знаешь?

– Нет.

– Ну, разумеется, – спохватилась она. – Я совсем забыла. Это произошло во время твоего свадебного путешествия. Вскоре после того, как опубликовали книгу, обвиняющую его во всех смертных грехах… он покончил с собой.

– Боже, ужас какой, – пробормотала я потрясенно. Теперь мне стало ясно, почему Изабель Ван Аллен вынуждена была спешно покинуть страну из-за этого скандала. Мало того, что в Лайонсгейте трагически закончилась жизнь одного молодого человека. За этой жертвой последовала еще одна – и все исключительно потому, что она нещадно эксплуатировала в своих целях этот несчастный случай.

– Просто чудовищно, – подхватила Лаурель. – Я уже почти решила не ехать, получив это письмо. Но затем подумала, что будет нехорошо бросать его на произвол судьбы, раз он позвал меня. Только вообрази, как я ужаснулась, когда по прибытии обнаружила, что он и ее пригласил. И это еще не все. Он пригласил их всех.

– Всех? Это кого же?

– Всех тех, кто оказался здесь той жуткой ночью.

Меня вдруг зазнобило от этих ее слов. Возникло то же самое тревожное предчувствие, что должно случиться нечто ужасное, охватившее меня, когда я стояла и смотрела на серые стены Лайонсгейта. Я не суеверна, но мне страшно захотелось, чтобы это неприятное ощущение развеялось.

– Но зачем это ему понадобилось? – я уже начала перебирать в уме различные варианты, и все казались малоприятными.

– Не знаю. Поэтому и захотела, чтобы ты побыстрее приехала. А когда узнала, что она здесь… что все они будут здесь… Прямо не знаю, как объяснить, но у меня появилось предчувствие. Что должно произойти что-то ужасное, Эймори.

Успокоить кузину на этот счет сейчас у меня не получилось. Потому как я разделяла ее тревожное предчувствие.

И все же я постаралась прогнать страхи кузины, хотя самой никак не удавалось избавиться от ощущения грядущей беды. Я пыталась отогнать, подавить мрачные мысли, а Лаурель отправилась к себе в комнату принять ванну и переодеться перед обедом.

Мне тоже не мешало бы освежиться после дороги, но сначала я решила выбрать в гардеробе нечто подходящее для выхода к обеду. Я надеялась, что Винельда не забыла упаковать вечернее платье, в котором будет не так холодно в этом наверняка продуваемом сквозняками обеденном зале. Я так увлеклась этим своим занятием, что не услышала стук в дверь.

– Добрый день, – произнес голос у меня за спиной.

Я даже вздрогнула. После всех этих разговоров о привидениях я ожидала увидеть бледное лицо, взирающее на меня из глубины темного холла. Очевидно, Лаурель не слишком плотно затворила за собой дверь, и она распахнулась от сквозняка.

Однако джентльмен, о котором шла речь, ничуть не походил на привидение. Напротив. Он напомнил мне статую Аполлона с классическими чертами лица и золотистыми кудрями. На меня смотрели внимательные глаза, такие бледно-голубые, что показались почти бесцветными. Окидывали бесстрастным взглядом с головы до пят. Он словно оценивал меня, но я не чувствовала себя оскорбленной, хотя подобное поведение было несколько необычно для незнакомого джентльмена, который даже не представился, стоя на пороге моей спальни.

– День добрый, – ответила я, чтобы нарушить молчание, но не имея ни малейшего намерения начинать с ним разговор. Он кого-то напоминал мне, этот молодой человек, но я никак не могла сообразить, где и когда с ним встречалась. Мы не были с ним знакомы, это определенно, а вот это лицо я где-то видела. Уж очень запоминающимся оно было.

– Я Гаррет Уинтерс, – представился он.

Ну конечно! Художник. Я видела его картины в домах друзей. И тут же вспомнила, что он был среди гостей той ночью, когда погиб Эдвин Грин.

Еще до кончины мистера Грина картины Уинтерса начали входить в моду. Считалось, что этот молодой человек обладает незаурядным талантом. Самым большим успехом пользовались портреты его кисти, и я знала женщин, которые позировали ему, а затем не переставали восхищаться красотой этого златокудрого творца. Однако после трагедии он стал работать заметно меньше. Время от времени на одном из аукционов появлялись его картины, но в артистических кругах имя упоминалось уже не часто. Помню, как один из друзей говорил мне, что его работы лишились живости и страсти после скандала в Лайонсгейте.

– Как поживаете, мистер Уинтерс? – вежливо спросила я. – Позвольте представиться, я Эймори Эймс.

– Эймори Эймс, – задумчиво и еле слышно произнес он, словно говорил сам с собой. Наверное, пытался вспомнить, встречались ли мы когда-нибудь или нет. – Вы гостья Реджи, насколько я понимаю.

Мы все были гостями Реджи, но мне не хотелось лишний раз упоминать об этом.

– Да, мы с мужем приехали по его приглашению.

– Вряд ли этот визит сложится приятно, как мне кажется, – заметил он загадочным тоном, из которого нельзя было понять, что он имеет в виду под этой своей ремаркой.

Я не знала, что ответить. И хотя сама в глубине души была согласна с мнением этого незнакомца, все же хотелось выслушать от него хоть какое-то объяснение.

– Вы и впрямь так думаете? – с улыбкой поинтересовалась я. – Лайонсгейт расположен в таком чудесном месте.

– Никто из нас не в восторге от пребывания здесь. Потому что неизвестно, какие сюрпризы заготовила для нас эта женщина.