удалось распознать сотрудников МУУРа.

Ну, а возле автомобиля меня ждал и другой сюрприз. Водителя в ней не было, на его месте сидел улыбающийся во все тридцать два зуба чекист Боря Райнер.

Глава 5

— Георгий Олегович, Анастасия Константиновна! — поприветствовал нас он.

Настя удивлённо посмотрела на него.

— Здравствуйте! А разве мы знакомы?

— Заочно. Мы в некотором роде коллеги с вашим супругом.

Я не знал степень вовлеченности Бориса в происходящее, события закрутились так, что он мог относиться к любой из противоборствующих сторон.

— Здорово, Борь! Какими судьбами⁈ — спросил я, настраиваясь на любое развитие событий.

Вдруг он приехал сюда, чтобы меня арестовать?

Чекист словно прочитал мои мысли.

— Жора, расслабься! Это тебе от Трепалова. — Он протянул мне сложенный вчетверо листок бумаги.

Я взял его и развернул. Это была записка от Александра Максимовича, в которой тот приказывал мне в интересах дела беспрекословно подчиняться товарищу Райнеру.

Изучив её содержимое, а аккуратно разорвал записку на мелкие клочки.

— Борь, а почему ты, а не кто-то из наших?

— Ну… после того, как всё завертелось, сам понимаешь, каждый из твоих коллег сейчас под пристальным наблюдением. Трепалов посчитал нужным подключить нас к игре. Там было написано, чтобы ты выполнял мои приказы?

— Нет.

— Жора!

— Хорошо. Было.

— Тогда предлагаю тебе и твоей очаровательной супруге следовать за мной. Нас ждёт автомобиль.

— А что делать с этим? — показал я на коминтерновское авто, а затем кивнул на ошарашенного Неймана.

— С этим разберутся мои люди. Не грузи себя лишними заботами.

Он ещё раз посмотрел на Настю.

— Ваш супруг наверное сказал вам, что у него куча дел и он должен срочно бежать на работу?

— Другими словами, но смысл приблизительно такой, — кивнула Настя.

— Так вот: Георгий Олегович пошутил. На самом деле он будет рядом с вами. Только придётся переехать в другое место, но вам там понравится — честное слово! Я даже вам завидую белой завистью: тихо, спокойно, уютно… А какая красота вокруг! Закачаешься! — затараторил Борис, заговаривая Насте зубы.

Новой локацией для нас стал небольшой и действительно уютный домик, в котором нас ждала… Степановна.

Я удивлённо посмотрел на Борю, тот горделиво вскинул подбородок.

— Мы же обязаны позаботиться о всей твоей семье! И да — здесь вам будет безопасно. Отдыхайте на здоровье, гуляйте, наслаждайтесь природой — только ради бога в город не выезжайте. Иначе сорвёте всю игру.

— И долго мне вот так? — задал важный вопрос я.

— Не знаю, Жора! Просто не знаю. От меня здесь ничего не зависит, — признался он, и я сразу понял: Борис не шутит.

Пока женщины обустраивались и хлопотали на кухне, мы вышли с ним на улицу поговорить.

— Как оно вообще всё?

— Завертелось со страшной скоростью. Тебя не опознали, есть только словесный портрет, но можешь мне поверить — под него половина мужчин в стране подходит.

— И всё-таки, что будет с Нейманом? Он видел, как ты меня встречал. Если окажется на свободе, побежит к Радеку.

— К Радеку он точно не побежит. Думаю, сегодня вечером или завтра в лесу найдут сгоревшую машину, а в ней пару изуродованных трупов. Автомобиль из гаража Коминтерна, трупы опознают как товарища Неймана и его водителя.

Видя как я нахмурился, он пояснил:

— Само собой, никого убивать не будут. Мало ли бесхозных трупов в моргах Москвы… А Нейман пока посидит у нас, ему точно есть, что рассказать нашим следователям.

— На даче я оставил ещё двух его людей: одного раненного, другому больше повезло — я его только связал.

— Так это хорошо! Они и подтвердят, что это ты увёз Неймана, чтобы забрать свою жену. Ну, а потом ликвидировал и подался в бега, — обрадовался Боря.

Он достал из кармана галифе часы, открыл крышку и посмотрел на циферблат.

— Всё, Жора! Извини — больше оставаться с тобой не могу. Дела. И да. Насчёт продуктов — вам их будут привозить раз в два дня.

— Если произойдёт что-то срочное — как я смогу с вами связаться?

— А вот это уже лишнее, Жора! Не надо ни с кем связываться. Игра идёт серьёзная, и тебе лучше не отсвечивать до поры до времени, — предупредил чекист.

Мы пожали руки, он сел в автомобиль и уехал, а я вернулся к своим женщинам.

— Ой, а где Боречка⁈ — удивилась и похоже расстроилась Степановна.

— Это я в отпуске, а Боря на службе. У него дела, — сообщил я. — Что у нас на ужин? Я голодный как волк!

Меня посадили за стол и накормили до отвала.

А потом… потом мы прекрасно провели время с Настей, ведь я так по ней соскучился. Спать легли хорошо заполночь, и я отдыхал душой и телом, пока любимая женщина спала, положил прекрасную голову на моё плечо.

Это было настоящее семейное счастье, и я наслаждался каждой его секундой.

Утро разбудило нас лучами солнца, проскользнувшими сквозь занавеску.

Я увидел, что глаза Насти мокрые от слёз.

— Настюш, ты чего? — удивлённо спросил я. — Всё хорошо! Мы вместе! Не надо плакать.

— Я плачу от того, что ты рядом, — призналась она. — Знаешь, я так боюсь — что сейчас прибежит какой-нибудь посыльный, и тебя опять дёрнут на работу или отправят снова в какую-нибудь командировку, а я буду ждать тебя…

— Не плачь, родное солнце! Кто его знает, что будет потом… Главное, что сейчас я с тобой, а ты со мной.

В дверь тихонько постучали.

— Проснулись, голубки? Слышу, что уже заворковали…

— Доброе утро, Степановна! — весело откликнулся я.

— Доброе! Идите на кухню. Завтрак уже готов.

— Пять минут! — пообещал я, но когда посмотрел на любимую, понял, что обманываю и в этот срок не уложусь.

— Иди ко мне, солнышко!

Мы пришли на кухню раскрасневшиеся и довольные. Степановна с доброй улыбкой поприветствовала нас и тут же усадила за стол.

— Я тут оладушков приготовила с малиновым варением. Курочка осталась со вчерашнего дня… Жора, будешь курочку? Тебе надо много кушать сейчас…

— А почему только сейчас⁈ — засмеялся я.

— И то верно! — с лёгкостью согласилась Степановна. — Особливо с твоей-то работой.

Два дня я наслаждался идиллией семейной жизни: практически ничего не делал, только проводил каждую секунду с любимой. Казалось, больше нет никаких проблем, есть только мы и что это счастье будет длиться бесконечно.

Вечером третьего дня у нас были гости, если быть точнее — гость.

— Александр Максимович! — я обрадовался Трепалову как родному.

— Здравствуй, Георгий!

— Перекусите с нами?

— С удовольствием! — не стал спорить мой начальник.

После обеда женщины, понимая, что Трепалов приехал неспроста, деликатно вышли из дома под каким-то предлогом.

— И впрямь — красиво тут у вас. Не обманул Боря, — произнёс начальник, бросив беспокойный взгляд сначала на дверь, а потом в окно.

— Всё в порядке, Александр Максимович. Можете говорить спокойно: нас не слушают.

— Ты не обижайся. Это я так, по привычке, — хмыкнул он.

— Понимаю. Сам такой — десять раз на воду дую.

— Заскучал, наверное? Застоялся как конь боевой?

— Как сказать… Столько времени жену не видел… Но, на работу тянет — врать не буду. Видимо, не создан я для спокойной жизни. Когда можно будет вернуться, Александр Максимович?

— Не скоро, Жора. После твоего камня такие круги пошли — долго покоя не будет. Да, кстати, товарищ Сталин передаёт тебе привет. И ещё немного на тебя обижается: оказывается, бутафорская кровь плохо отстирывается. Пропала, говорит, любимая шинель, — подмигнул Трепалов.

— Как он?

— Официально считается, что он убыл в Кисловодск на лечение. Неофициально — те, кому надо, считают, что ты его застрелил на Красной площади, даже его труп видели… Думают, что партия взяла паузу, выбирает момент получше, чтобы объявить о его смерти.

— А на самом деле что?

— А на самом деле товарищ Сталин, как и твоя семья, спрятаны в надёжном месте. Доступ к нему имеет пара-тройка доверенных лиц. Я вот к примеру в их круг не вхожу, мне через Артузова вся информация поступает, — без тени обиды произнёс Трепалов.

— Как Радек, Коминтерн, Троцкий?

Он развёл руками.

— Выжидают коршуны. Нет, кое-кто уже высунулся, показал свою сущность, но это так… фигуры не самые видные. А нам нужна вся верхушка, чтобы потом на суду не смогли отпереться.

Я понимающе кивнул. Времена были ещё относительно травоядные, машина террора на государственном уровне толком не создана, тем более если под её каток должны попасть те, кого принято считать своими. Только ведь не каждому объяснишь, что