Но почему-то вместо того, чтобы позволить ему вылизать все свои эрогенные зоны, эта юная стерва пнула его в самое чувствительное место и выскочила из машины, оставив ему сразу ДВЕ туфельки, как какая-нибудь долбанная Золушка, так и не нашедшая своего принца, а потому опустившаяся до проституции.

Пол усмехнулся своему отражению в темном экране монитора, на который пялился уже более получаса, все никак не в состоянии заставить себя даже открыть файлы с договором, не говоря уже о том, чтобы изучить их…

Так всегда происходило в его жизни, как только он позволял себе подумать не мозгом, а чем-либо… другим — не важно, членом или сердцем. Как только позволял хоть чему-либо нарушить полностью контролируемое течение своей жизни, в котором ему подчинялось всё — как дома, в Сиэтле, так и здесь, в этой дикой, необузданной стране, такой же ненормальной, как и сбежавшая от него проститутка. Он всегда старался держать под контролем все, что его окружало, и надо сказать, получалось у него довольно неплохо.

От водителя — засланного спецслужбами казачка, которого Пол сразу же и весьма успешного перекупил, до сбора компромата на исполнительного директора конкурирующего банка (оказавшегося на свою беду не самой стандартной ориентации) — все в конце концов выстраивалось в нужные ему гамбиты и партии.

И вот, за три дня до подписания договора, в результате которого произойдет долгожданное слияние его детища, финансовой группы Глобал Маркетс ЛТД, и российского Норд-Траст-Банк, случается… она.

Он чертыхнулся, допил содержимое стакана, поставил на стол. Нагнулся и поднял, качая на указательном пальце, одну из пары бежевых туфель неизвестной ему российской марки.

С этой шалавой нужно было поступить так же, как он поступал со всем остальным — заглядывая как минимум на четыре шага вперед. Во-первых, изначально нельзя было обращать на нее внимания. Мало ли чья она? Во-вторых, раз уж купился на изящную блондиночку с бесконечно длинными ногами, нужно было просто усадить ее в машину и доехать до гостиницы. Там, за закрытыми дверьми, по возможности спокойно и без эмоций обшмонать ее на наличие подслушивающих устройств, а уж потом можно и раком ставить, перекинув через подлокотник дивана. Так же спокойно заплатить и отпустить на все четыре стороны.

Так ведь нет.

Накинулся на нее со своими бычьими нежностями… Только спугнул почем зря. Идиотское, непростительное мальчишество.

Как тогда — в Вегасе, когда стрит за стритом он обыгрывал Гектора Мартинеса, мелкого дона из Нью Мехико, ходящего под Картелем. Тогда ему тоже отказало чувство осторожности — до такой степени захотелось уделать этого напыщенного говнюка с заплывшими от наркоты свинячьими глазками.

Это только кажется, что сегодняшнее приключение менее опасно.

Да, скорее всего его не увезут в пустыню с мешком на голове и не дадут в руки лопату выкопать самому себе могилу. И да, можно ожидать, что дело не закончится убийством троих отморозков этой же самой лопатой — во главе с тем же Гектором.

И тем ни менее… как говорил его отец — никогда нельзя недооценивать опасность неожиданностей — даже приятных.

В дверь тихо постучали и сразу же открыли.

— Босс…

От дернулся. Женская туфелька, соскользнув с пальца, глухо ударилась об ковер.

В дверном проеме стояла Марис — его личный секретарь.

— Слушаю тебя.

Марис вошла, как всегда аккуратная, ровненькая, затянутая в очередные скучные брючки и очередную скучную белую кофточку. В руке она держала маленький листок бумаги.

— Вот все, что пока смог узнать Анатолий — девушка ведь не платила… Это только из того, что успел подслушать официант, плюс дедукция.

И она положила белый квадратик перед ним на стол. Пол глянул, и в душе сразу затрепетало от знакомого имени.

Вера… Веееера…

Да что, черт возьми, с ним происходит?

«Вера, Кира» — прочитал он, морщась и сердясь на самого себя. — «Родные сестры, приехали из провинции, живут в Хамовниках у тети, старшая работает в риэлторской конторе где-то в центре… Но не риэлтором. Мелкой сошкой какой-то. Младшая поступила на бюджетное отделение в МГУ, начиная с этого сентября.»

Он поднял брови. Риэлторская контора? А проституткой, значит, просто подрабатывает?.. Ради лишней копейки? И какая еще сестра? Она, что, в паре с сестрой мужиков снимает? Но там вроде никого больше не было, за ее столиком…

Пол нахмурился, понимая только одно — похоже, он как-то чересчур озаботился этой Золушкой, где бы она ни шастала на своих длинных, босых ногах. Как здесь говорят — пришла напасть, откуда не ждали…

Выкинуть, порвать эту писульку, заплатить детективу и заняться, наконец, работой, а не глупостями — вот что необходимо было сделать.

— Передай Анатолию, что я доволен, — вместо этого мрачно приказал он Марис. — Пусть продолжает искать. Пусть выяснит, где она живет и что там у нее за контора…

— Вер, ты правда в порядке?

Я вздрогнула и подняла глаза от книги, в которую пялилась вот уже полчаса, так и не перевернув ни одной страницы.

— Да, дорогая, я в полном порядке.

Но это была ложь. Я была все, что угодно, только не «в полном порядке». У меня ум разум заходил, если уж совсем откровенно.

То, что произошло, не укладывалось ни в какие рамки — ни сам Пол, ни его машина, стОящая дороже всей теть Лениной квартиры, ни то, что мы с ним в этой машине вытворяли.

Со мной ведь не происходят такие вещи. Никогда.

Вообще, на протяжении всего этого дня, начиная с самого утра, когда мне пришла в голову "гениальная" мысль похвастаться перед только что приехавшей сестрой тем, как шикарно я обычно провожу воскресенья, я играла какую-то чужую роль.

Разоделась, будто и в самом деле искала на свою задницу приключений. Я ведь обычно одеваюсь довольно скромно — хоть и стараюсь соответствовать деловой атмосфере агентства. Предпочитаю «бизнес кажуал» — в пятницу могу и в джинсах на работу прийти. Могу и в платье вырядиться, но далеко не в такое открытое и короткое, какое было на мне сегодня в полдень. И не крашусь обычно прям уж так сильно…

Да — «я не такая, я жду трамвая».

У меня, вообще-то, один парень за всю жизнь и был — Ромочка Горбухин, с которым на четвертом курсе университета мы напились самодельного вина из тетиного буфета и стыдливо потеряли мою девственность где-то между простынями аккуратно застеленного дивана. А потом еще несколько раз, уже менее стыдливо, но все еще в миссионерской позе, в темноте и под одеялом, «занимались любовью» под диск Ваенги — пока тетя не приехала из отпуска и не прекратила все это унылое убожество.

Нет, в своем воображении, я, конечно, была женщиной довольно развратной. Вамп, я бы даже сказала. Иногда рисовала самой себе такие картинки, что потом стыдно становилось за собственную фантазию. Сны, опять же, бывают такие, что никому и не расскажешь потом…