стены в общем зале. В каждом сидел человек, и вокруг суетились люди в белых халатах. В том числе и Нечаев, больше похожий на мясника с закатанными рукавами и забрызганным кровью фартуком.

Он заметил нас, махнул рукой, чтобы подождали. И резко цапнул каким-то пыточным предметом зуб у пожилой женщины в кресле. Вот ведь садюга чертов, а женщина, когда у нее шок прошел, еще и спасибо ему сказала.

Но как бы эти все бедолаги ни были благодарны за сомнительную бесплатную медицину, отблески ауры говорили, что счастья в этом доме нет. Темная энергия кровавым маревом поднималась над полом, трепетала и тянулась к рабочему креслу Нечаева.

Единственному креслу, где были кожаные ремни на подлокотниках и стальная конструкция для фиксации головы. Похоже, что свои теневые дела здесь решали, не отходя от кассы, только в нерабочее время.

— Матвей! Рад тебя видеть, — Дантист помахал мне щипцами в окровавленной руке. — У тебя зубы не болят? Может, подлечить? У нас тут очередь накопилась, две недели не работали, сам понимаешь, что тут в городе творилось. Но тебя без очереди пропустим, а?

— Нет, спасибо, я чищу два раза в день, — я натянуто улыбнулся, поставив себе галочку купить зубную щетку. — Вызывали?

— Ну зачем так официально? — Нечаев позвал на свое место подмастерье, улыбнулся следующему пациенту и подошел ко мне. — Есть просьба одна под твои навыки. У меня украли кое-что. Черная Барыня — слышал про нее?

Глава 3

— Нет, не слышал, — я помотал головой. — Не местная что ли?

— Хотя кого я спрашиваю, это же ты у нас не местный, — засмеялся Дантист. — Старики твои про нее расскажут, Барыня особа в нашей губернии известная. Жаль только, что отступница.

— Давайте тогда без предисловий, а то старики мои меня ждут.

— О, сразу к делу, — Нечаев подтолкнул меня к двери с табличкой «Главный врачеватель». — Мне нравится твой настрой. Короче, слушай.

Мы вошли в просторный кабинет, чем-то напомнивший мне музей. На одной стене висела экспозиция (почему-то захотелось назвать это гербарием) из огромного количества зубов разных форм и размеров. Бабочек так коллекционируют, насаживая на булавки, а здесь на тонкие гвоздики. В центре стоял письменный стол с хозяйским кожаным креслом и обычным деревянным для гостей. И несколько стеклянных медицинских шкафа, как в музее, заставленных стоматологическим пыточным инструментом.

— Присаживайся, долгим разговор не будет, но не люблю, когда маячат, — Дантист вынул из ящика под столом карту области и расстелил перед нами, потом ткнул пальцем в западную часть губернии в голубую кляксу. — Это озеро Чаны. Где последние сорок лет, как по расписанию, открываются озерные разломы бирюзового уровня. Лезет оттуда всякая погань разношерстная, хотя в основном фобосы. Но ценность не в этом, главное — что в тумане разрыва в озере появляется бирюзовый жемчуг. Редкий и дорогой ингредиент, за которым всегда идет охота.

— А при чем здесь Черная Барыня? И я?

— Притом, что Барыне зачем-то понадобился жемчуг, и, так скажем, у нас возник некоторый конфликт интересов, после которого мои люди потеряли доступ к озеру, а люди барыни приобрели.

— Хм, а я должен, так сказать, вернуть вам доступ? — я состроил самую недоверчивую гримасу, которую смог, еще и покосился на самурайку в повязке.

— То, что ты должен — это ты верно сказал, — осклабился Дантист, — но не льсти себе, Чаны пока для нас потеряны. Смотри сюда.

Нечаев подтолкнул карту и поставил палец в новую точку. В северо-восточную часть Томской губернии, ниже Кузнецка и рядом с большим озером, похожим на букву «Г», только повернутую в другую сторону.

— Это Алтын нуур или «Золотое озеро», если на языке местных, или озеро Телецкое, если по-нашему, — стал объяснять Дантист. — Второе место, где в нашей губернии можно раздобыть жемчуг.

— И, видимо, золото?

— Да, золота там полно и полно артелей, которые его там добывают под контролем и охраной имперской армии и охотников.

— Так там небось все разрывы тогда моментально закрываются?

— Не все, — Дантист блеснул ровными белыми зубами. — Озеро в длину почти восемьдесят верст, в ширину до пяти доходит. Все перекрыть не могут, охрана серьезная только вокруг разработки. И там глубина полтораста саженей, а бирюзовые разрывы по дну стелются.

— Это мне должно что-то объяснить? — я попытался вспомнить, сколько будет одна сажень в метрах, потом забил, какое бы ни было соотношение, явно, что нырять с головой придется. — В Чанах же вы как-то справлялись?

— Нашел что сравнивать, — Дантист уселся в кресло. — В Чанах глубина, дай бог, три аршина.

— А, ну, теперь понятней стало, — я улыбнулся. — Что от меня-то надо?

— Жемчуг достать, — ответил Дантист и начал сворачивать карту. — Два места я тебе указал, даже проблемы скрывать не стал. Большой толпой в Телецкое соваться нельзя, имперские ищейки жизни не дадут.

— Понятно, и в обмен на жемчуг вы мне долги деда спишете?

— А ты наглый, — засмеялся Дантист, — но можно и весь долг закрыть. Одну жемчужину заберу за пять кусков. С твоим долгом — это сорок два камушка.

— Прям ответ на главный вопрос жизни, вселенной и всего такого… — я улыбнулся, глядя, как Дантист поднял брови и крутит пальцем у виска. — Это я о своем. А отказаться могу?

— Конечно, можешь, только это я сейчас такой добрый, реальную помощь тебе предлагаю, — ответил Дантист. — Но у меня убытки будут, если я заказ на жемчуг вовремя не сдам, и придется компенсировать, проценты должникам повышать. Так что думай, мне нужно пять камней к Рождеству, будет больше — тоже хорошо. В следующем году тоже готов покупать, но это отдельный разговор и цена будет другая.

— А с Барыней что?

— Решаем вопрос в Чанах, — Дантист поморщился, явно вопрос решался как-то не в пользу Зубодеров, — в Телецкое она, скорее всего, не сунется, но кто ее знает. Отступники все в розыске, народ они отчаянный, терять-то нечего.

— Хорошо, подумаю, — так, до Рождества еще почти месяц, от карьера до Телецкого верст двести, часа четыре ходу на «буханке», до Чан в три раза больше, но все равно не пешком. —