Около вишни мы всегда останавливались, чтобы проверить, созрели ягоды или еще нет.

— Всего несколько дней, — шептал дедушка, поглаживая ствол Феличе, — и будем собирать вишню. В этот раз я научу тебя лазить по дереву.

Это приводило меня в такой восторг, что я молил Феличе поторопиться. Я безумно боялся, что мама заберет меня и дедушка не успеет исполнить свое обещание. Но папа сломал ногу, и все сложилось как нельзя лучше.

Однажды утром дедушка посмотрел наверх и сказал:

— Созрела.

Он взял лестницу, прислонил ее к стволу и помог мне залезть на нижнюю ветвь.

— Теперь садись верхом, держись крепко и жди меня.

Он снял башмаки, надел на плечо корзину и через секунду оказался рядом со мной.

— Как у тебя это получается, дед? — спросил я его.

— Секрет вот тут, — ответил он, постучав по своей голове. — Ты должен чувствовать себя птицей или кошкой, должен верить, что дерево — твой друг и твой дом. Тебе должно быть удобно. Сними башмаки. А теперь лезь и не бойся, Феличе тебя поддержит.

Дедушка принялся собирать вишню, а я потихоньку начал ползти и перелезать на другие ветви.

Казалось, дедушка меня не замечает, но на самом деле он не упустил из виду ни одного моего движения.

— Нет, вот так, так, — подсказывал он, когда я не знал, что делать.

Через некоторое время корзина была полна, но мне было так хорошо, что я совсем не хотел слезать.

— На сегодня хватит, Тонино, я должен работать. Когда ты хорошенько научишься, сможешь лазить сколько угодно. Даже совсем один.

За неделю я превратился в самого настоящего Тарзана: карабкался, спускался и забирался на самые высокие ветви. Дедушка не следил за мной постоянно: иногда он брал кресло бабушки Линды, садился под вишню и закрывал глаза. Но я знал, что это все равно как если бы он меня видел.

— Знаешь, Тонино, — сказал однажды дедушка, — когда я был маленький, у меня не получалось так хорошо, как у тебя. Правда! Мне пришлось даже пару раз разбиться, пока я не наловчился. Ты похож на свою мать. Каким же бесенком она была в детстве!

Я очень гордился тем, что похож на маму, и это первое, что я рассказал ей, когда она приехала забрать меня.

— Мама, дедушка научил меня забираться на Феличе. Смотри, куда я залезал! — и показал ей на самую высокую ветвь.

Мама посмотрела наверх, еще раз посмотрела — и внезапно побледнела.

— Папа, ты сошел с ума? — резко сказала она дедушке.

— А что такого, разве ты в детстве не забиралась туда?

— Двадцать пять лет назад это дерево было в два раза ниже. Почему ты ни о чем не думаешь?

Мама трагически вздохнула и возвела глаза к небу.

В этот момент я ее ненавидел и даже хотел, чтобы она исчезла. Я подбежал к дедушке и обнял его, но он мягко меня отстранил:

— Мама права, Тонино, я просто старый дурак.

Я никогда не смогу забыть эти слова, и, думаю, мама тоже.

Возвращение домой было ужасным. Я капризничал, потому что мама забыла купить мне обещанный альбом с фотографиями футболистов. Она обошла три книжных магазина и два канцелярских, дважды заплатила штраф за парковку в неразрешенном месте, но так ничего и не нашла. Когда она вернулась, я стал еще больше капризничать, и она отвесила мне подзатыльник.

Мы приехали домой. Нам навстречу на костылях вышел папа. Сначала он согласился с мамой, а потом поддержал меня. Мама стала кричать. Вышла бабушка Антониэтта с Флоппи. Собака облаяла кричащую маму, а та как следует ее пнула. Бабушка Антониэтта вернулась в свою квартиру, а мама с папой продолжили ссориться.

Наконец успокоившись, они решили наказать меня и отправили в свою комнату. Я перестал плакать.

На альбом мне было наплевать. Я злорадствовал, что мама заплатила штраф и так разозлилась. Дедушка Оттавиано был отомщен.

Ночью мне снилось, что мы с дедушкой качаемся на ветках вишни, как цирковые гимнасты на трапеции. Дедушка висел на самой высокой ветви вниз головой, а я держал его за руки. Дедушка раскачивался взад и вперед и неожиданно подбросил меня к небу. Я летел, раскинув руки, как птица, без всякого страха, а дедушка снизу мне улыбался.

Тем летом родители, бабушка, дедушка и Флоппи постоянно ссорились, и все из-за папиной ноги. Папа злился, что не мог двигаться, мама злилась на папу, потому что мы не смогли поехать отдыхать, бабушка и дедушка злились на маму, потому что она злилась на папину ногу. Стоило кому-то повысить голос, глупая Флоппи начинала оглушительно лаять, и казалось, что она злится на всех нас.

В общем, наш дом часто напоминал психушку. Чтобы сбежать от этого безумия, я затыкал уши и шел к себе в комнату подумать или порисовать.

Однажды вошла мама. В тот момент я рисовал, как мы с дедушкой купаемся в речке и как пришли пожарные. Рисунок получился очень хороший. Даже слепой понял бы, что пожарные — это пожарные, а мы с дедушкой — мы с дедушкой. Но поскольку мама нервничала, она начала меня подробно обо всем расспрашивать. А это кто? А это кто купается? А что произошло?

Поэтому, хотя я и обещал дедушке Оттавиано молчать, пришлось рассказать маме о том случае.

Стояла жара, и дедушка предложил:

— А не пойти ли нам на речку искупаться?

Идея мне показалась превосходной. Закончив работу в огороде, мы взяли полотенца и пошли на речку.

Как я уже говорил, река протекала около дома. Она скорее напоминала канал, чем реку, потому что была не очень глубокой и не очень широкой. Мы с дедушкой разделись и в трусах вошли в воду. Пока дедушка размахивал всеми частями тела и фыркал, как тюлень, я начал охотиться за рыбами. В какой-то момент посередине реки я обнаружил, что мимо меня проплывает огромная красивая рыбина, и погнался за ней. Мне понадобилась дедушкина помощь, и я начал кричать:

— Дедушка, дедушка!

— Что такое, Тонино?

— Иди сюда!

Я выныривал, чтобы звать его, и опять нырял, чтобы не упустить рыбу из виду.