Ханс Рабен был директором. Настоящий фронтмен, высокий и стильный, в костюме с жилеткой, иногда в галстуке, чаще с бабочкой. Именно он предложил Астрид работу. Но на самом деле у издательства были другие руководители, а Рабен стал второстепенной фигурой.

Как уже было сказано, Rabén & Sjögren оказалось на грани разорения, но в последний момент его спас Карл Сёрлин. Он не был таким франтом, как Рабен, но обладал предпринимательскими способностями. «Калле был хитер», – говорила Астрид. Он ездил в Стокгольм из Норчёпинга, чтобы лично держать под контролем финансы издательства, и не полагался в этом вопросе на Ханса Рабена. Кроме того, на Рабена давили обстоятельства: ему надо было взять реванш перед свекром, Хансом Т. Хольмом, который в решающий момент спас и его самого, и издательство.

В одном из радиоинтервью Астрид рассказывает Стефану Мельквисту, как все было на первых порах:

«Когда я пришла в издательство, там было несколько человек в службе распространения, два секретаря и сам Ханс Рабен. И больше никого. А книги будто должны были выпускаться сами собой»[viii].

Кризис миновал, но перспективы по-прежнему были смутными. Годовой отчет свидетельствовал – издательство ушло в ноль, но только благодаря потенциалу, хранившемуся на складе. В кассе оставалось 19 000 крон, а долгов было на 250 000. Все едва держалось на плаву, и то с учетом вклада Карла Сёрлина, которому постоянно приходилось делать новые вливания, чтобы процесс пошел. Спустя три недели работы в издательстве Астрид писала домой:

«Позавчера Эльса Олениус пригласила издательство на ужин в “Operakällaren”[17]. Издательство – это я, доктор Рабен, доктор Страндберг и книготорговец Сёрлин. Последний – невысокий толстенький и богатый добряк, владелец издательства. Ужин был на редкость вкусный. Сачала подали три сэндвича с русской икрой, лососем и сыром, потом тарталетки с грибным соусом, невероятно вкусный суп из омаров, птицу и глясе с горячим шоколадом. А еще два сорта вина».

В письмах родителям Астрид часто в подробностях описывала званые ужины. Еда была важной темой в крестьянской семье, и Астрид хотела показать, что в Ниневии, как называл Стокгольм ее дражайший отец Самуэль Август, она не терпит в пище нужды. В Ветхом Завете рассказывается, что город Ниневия (сегодня Мосул) возле реки Тигр был разрушен за грехи его обитателей. Астрид отвечала отцу в таком духе:

«Вернулась в Ниневию. В понедельник пойду на работу».

Сёрлин купил издательство в надежде получить прибыль, распродав товар со склада. Это и была сфера его компетенции, а управлять издательством ему было неинтересно. Иначе обстояли дела с Хансом Рабеном. Несмотря на неудачи и поражения, он не утратил веры в себя и снова делал ставку на детские книги. Когда на Рождество 1945 года «Пеппи Длинныйчулок» неожиданно прогремела, Сёрлин понял, что в самой издательской кухне заложены большие возможности, важен не только склад. И все же Сёрлин хотел продавать, а не управлять.

В решающий момент на сцене появилась Астрид Линдгрен. Она поступила на службу в издательство, находящееся в плачевном состоянии, управляемое двумя шефами, тянувшими телегу в разные стороны, с владельцем, желавшим как можно скорее продать его, и серым кардиналом Эльсой Олениус, которая привыкла принимать решения. У Астрид были все шансы оступиться и нажить врагов. На своих прежних работах Линдгрен никогда не занимала руководящие должности, но оказалось, что у нее есть важное качество – она могла укротить своих шефов:

«Ссорились они редко, но, если уж это случалось, дым шел коромыслом. Когда остановить их было уже нельзя, я вставала между ними и кричала во всю глотку: “Брейк!” И тогда они неохотно прекращали свою перепалку»[ix].

Эта история повторялась бессчетное количество раз. В течение года Астрид частенько приходилось утихомиривать разбушевавшееся начальство. Благодаря такту и мудрости она быстро завоевала авторитет и пробудила доверие у коллег. Астрид оказалась хорошим посредником и прекрасно умела решать проблемы. Она готова была отодвинуть свои интересы на задний план, если это могло помочь делу. Многие из ее друзей отмечали, что она, судя по всему, не любила открытых конфликтов.

Очевидно, Астрид знала о финансовых трудностях и смутных перспективах Rabén & Sjögren. Несколько тревожных звоночков уже было, и она подумывала, не сменить ли издательство. И все же помнила, что Рабен стал первым, кто поверил в нее, когда она была никому не известной домохозяйкой, и не раз отплатила за это.

С завидным упорством Ханс Рабен пытался вдохнуть новую жизнь в детское книгоиздание Швеции, и Астрид верила – скорее даже не столько в возможность это сделать, а в его несгибаемую волю. Но главным фактором была Эльса Олениус, которая формально числилась консультантом, но фактически имела огромное влияние на все, что происходило. Астрид сделала стопроцентную ставку на Rabén & Sjögren – и как на издательство, и как на работодателя.

Ее дочь Карин, которой в тот момент было двенадцать, вспоминает, что мать ни секунды не сомневалась в своей новой работе:

«Для меня не было ничего удивительного в том, что она так быстро завоевала признание. Мама была просто кремень, именно такой я ее знала всегда»[x].

Астрид Линдгрен, Ханс Рабен, Карл Сёрлин и остальные праздновали Рождество 1946 года в мрачном расположении духа. Осенние продажи не радовали. Rabén & Sjögren выпустило две новые книги Линдгрен – «Пеппи Длинныйчулок отправляется в путь» и «Знаменитый сыщик Калле Блумквист», – но этого было недостаточно. Когда в январе подвели итоги, оказалось, что продажи упали на десять процентов. У Астрид и раньше были сомнения в состоятельности издательства, и это лишь подлило масла в огонь. Ханс Рабен в этом отношении был более закаленным, ему и прежде случалось балансировать на лезвии бритвы.

Карл Сёрлин, владевший издательством, поставил на кон многое. Он вложил 230 000 крон, чтобы оплатить счета и заново запустить работу. Предприятие оказалось вовсе не таким прибыльным, как он рассчитывал. Его терпение кончилось, Сёрлин хотел бы выйти из игры, но, продавая издательство, не желал оставаться в убытке. Перед продажей невесту надо было принарядить, а это не так уж просто. Несколько раз Сёрлин пытался убедить Кооперативный союз купить Rabén & Sjögren, но ничего не получалось. Союз понимал, что издательство в кризисе и остатки на складе огромны. Другие потенциальные покупатели тоже были не готовы сделать сомнительную покупку.

Но в сложившейся ситуации были и плюсы. Накануне Рождества 1946 года Маргит Винберг писала в газете Idun:

«Количество детских книг впечатляет – а кругом говорят о нехватке бумаги! Уровень этих книг оставляет желать лучшего, по-другому не скажешь. Большинство вполне симпатичные, но все же из тех, что можно прочитать и забыть, а потом увидеть на прилавках с уцененным товаром; многие достойны похвалы, а некоторые следовало бы вернуть авторам на стадии рукописей. Издательство Rabén & Sjögren хотелось бы отметить особенно. Это настоящие профессионалы с большими амбициями, они издают первоклассные книги для детей и юношества».