— Ах, вот отчего такое внимание к нашей бедной Анне, — протянул он, неприязненно рассматривая проныру-советника. — Но должен вас огорчить — влияния на Короля я…

— Знаю, — мягко перебил Барбарох старого рыцаря. — Знаю! Обо всем знаю! И то, что королевская невеста безумна — знаю, и то, что она не сможет замолвить словечко за свою родню перед Королем — если б ему вдруг вздумалось ее послушать, — тоже знаю. Мое замечание о королевской родне ничто иное, как дань уважению — ничего больше. Видите? Я совершенно бескорыстен; я действительно всего лишь хочу жениться на вашей дочери. В наш век чистота и добродетель настолько редки, что расцениваются мною дороже самых редких бриллиантов. Уверен — Анна будет прекрасной женой, за которую мне ни разу не придется покраснеть. Ну, так что?

Признаться, Средний Ворон был обескуражен таким напором; его разум спешно искал подвох — и не находил его.

— Ну что же, — произнес отец, — я этому препятствовать не стану. Но судьба Анны в ее собственных руках; захочет ли она ответить вам положительно? Я неволить ее не стану.

— Так это можно у нее у самой узнать, — оживился советник. — Позволите?

— Разумеется, — ответил старый Ворон.

Нужно заметить, что Барбарох был очень хитрым и расчетливым типом; и об Ане с Изабель он знал все — и едва ли не больше самого отца.

И то, что Анна опекала королевскую невесту — а та имела все же некоторое подобие привязанности к сестре, несмотря на отсутствие души, — и про то, что без Анны королевская невеста становилась беспокойна и шумна. И про то, что Анна тайно вздыхает по Королю и надеется, что ее вместе с Изабель заберут во дворец — тоже знал. Его шпионы не раз и не два подсматривали в замерзшие окна ее комнаты, где она коротала свои дни и молилась Духам Воронов, чтобы они подарили ей хотя бы тень счастья, о котором она мечтает. Поэтому действия его были не так бескорыстны, как он это утверждал.

Анна рисовалась ему важной знатной дамой при дворе. Она бы хранила королевский секрет — о том, что Король велел помалкивать о безумии будущей супруги, Барбарох тоже был осведомлен, — ухаживала за Королевой и шантажировала Короля. На какие рычаги давить и что говорить — Барбарох научил бы свою молодую супругу, в этом он не сомневался.

Невзрачная и убогая, она не знала ухаживаний и знаков внимания не получала. А потому Барбарох всерьез думал, что она согласится на брак сразу же, как только он предложит.

Но, к его величайшему удивлению, Анна отказала еще быстрее, чем он успел договорить, и указала на дверь своей комнаты, куда его соизволил проводить отец.

Барбарох был обескуражен; он оглянулся на указанные двери — за ними все еще не стихли шаги старого Ворона, — и снова изумленно глянул на Анну.

— То есть, — потрясенный, переспросил он, — вы мне отказываете?!

— Не сердитесь, — тихо произнесла девушка, чуть коснувшись его руки. — Но это действительно невозможно. Посмотрите на себя — и на меня…

Барбарох тотчас изобразил на лице выражение ласковое и осторожное, словно очень боялся ранить чувства девушки. Он даже приблизился к ней бочком, едва ли не прыгая, как ворон по подоконнику, и свернул голову набок, косясь на девушку хитрым круглым глазом.

— Но ваша хромота, — спешно затараторил Барбарох, почтительно кланяясь и придавая себе вид пылкий и даже отчаянный, — меня ничуть не смущает! Нет! Поверьте — при дворе много дам, и все они и мизинца вашего не стоят! Они красивы, разумеется, но лишь потому, что напудрены и разукрашены, а если…

— Да нет же, — смущенно перебила его Анна, улыбаясь. — Я вовсе не о том.

— Не о хромоте? А о чем же? — насторожился Барбарох, прервав свою льстивую песню на полуслове. Вся его елейная ласковость слезла с него, словно кожа с ошпаренной кипятком курицы, и он посмотрел на Анну с таким негодованием, словно она морочила ему голову и обманывала его.

— Но ведь вы… — бормотала Анна, пряча глаза и ужасно смущаясь. — Вы же… вы… старый!

Это слово возымело поистине волшебное действие. Барбарох отпрыгнул, словно его змея ужалила, и уставился на смутившуюся девушку круглыми, как пуговицы от штанов, глазами.

— Я живу с моим увечьем с самого рождения, — продолжала Анна, сделав несколько шагов, чтобы новоиспеченный жених мог оценить в полной мере ее ущербность. — И я к нему привыкла. Меня оно не тяготит; и мечтать это мне не мешает. И, как остальные молодые девушки, я мечтаю о семье, разумеется, и о детях. И о муже — но о молодом и полном сил. Я вовсе не хочу отдавать свою руку тому, кто предложит лишь потому, что он предложил. Нет; вероятно, тот, кто мне мил, никогда на меня не посмотрит, но это… это не повод отказываться от мечты и от возможности хоть иногда думать о нем и воображать…

«Проклятая воронья дочь! — выругался про себя Барбарох. — Дьявольская гордость! Даже самый дохлый хиляк из Великих Воронов знает себе цену — и убогие девицы не исключение, ну, надо же! Да эта уродина руки мне должна целовать за предложение, в ногах валяться!»

Однако, Анна так не думала. Чувство собственного достоинства проросло в ней крепко, и Барбарох увидел больше внутреннего величия, покоя и уверенности, чем видывал при дворе, у дам. Это взбесило его еще больше — надо же, какая принцесса! Возиться, уговаривать, убеждать — и кого?! Уродицу эту!?

— Воображать! — грубо перебил ее Барбарох. — Знаю я, кого вы себе там воображаете — и он точно не посмотрит на вас!

— Знаете? — в замешательстве прошептала Анна. — Вы не можете знать!

Но Барбароха, кажется, действительно здорово задели слова убогой хромоножки, ранили в самое сердце, задев за что-то болезненное и уязвимое. Грудь его вздымалась, словно от гнева ему не хватало воздуха, и он ухватил свою предполагаемую невесту за руку безо всякого почтения. Его толстые волосатые пальцы ловко, словно паук, вскарабкались по ее рукаву и вцепились вскрикнувшей от боли девушке в шею и в волосы, Барбарох встряхнул Анну и согнул ее так, как полагалось бы согнуть нерадивую служанку перед тем, как всыпать ей хороших розог за нерасторопность.

— Молодого захотелось, да? — шипел Барбарох, отвратительно трясясь, как жидкий холодец. Его пальцы причиняли Анне боль, та закричала, когда разъяренный Барбарох от ярости принялся трясти ее, как куклу. — Красивого? Самого-самого в королевстве?! Ну, хромоногая дура, признайся — ты же на Короля засматриваешься? Глупая пестрая курица… лишенная разума девчонка! Его отведать хочешь? Думаешь, он польстится на твой титул и хромую ногу? Ну, так ты думаешь?

— Я ничего подобного не думаю, — простонала Анна, стараясь освободиться от рук Барбароха. — Король предназначен Изабели в мужья, и этого не изменить!

— О да, — с хохотом прокричал Барбарох. — Уже сегодня вечером она будет иметь счастье познакомиться с ним лично! Хочешь занять ее место в этот волнительный момент? Так я помогу тебе! — Барбарох притянул сопротивляющуюся девушку к себе и зашептал ей прямо на ухо — страшно, горячо, почти одержимо. — Твой любимый зеленоглазый красавец извозит тебя в такой грязи и так угостит своей любовью и лаской, что спеси у тебя поубавится. После его любящих супружеских объятий ты будешь рада даже нищему и его лачуге — но не Королю!