пожалуешься? — юноша лет пятнадцати самодовольно усмехался своей глупой шутке

Некоторые из учеников засмеялись.

Да тут токсичная атмосфера. Что-то я пока не замечал сплоченности и дружелюбия к друг-другу в этой группе.

— Не смей говорить так о моем отце! — она не успела договорить, как Жаботинский притянул к своей груди раскрытые ладони, сформировал незримый шар, покрутил его с усилием словно мастер кунг-фу, и произнеся себе под нос некое заклинание резко направил энергию в сторону девушки.

Та, не ожидая подобного, не успела защититься и упала назад от невидимого толчка, смягчив падение ладонями.

Она сидела и опиралась своими руками о грунт за спиной, сжав колени. Глаза ее выражали растерянность.

В следующее мгновение Жаботинский произнес еще одно заклинание и девушка оказалась на круглом коврике в одном нижнем белье. На ней появился темно-синий лиф с золотой окантовкой, красивые защитные накладки на голень и предплечья.

Из-под волос на голове, у нее проступили мягкие, черные кошачьи ушки.

— А ты очень даже ничего, Уголёк. — произнес этот говнюк, оценивающе разглядывая девушку. Он все еще мерзко улыбался, упиваясь своей силой и безнаказанностью.

Она сдвинула брови и похлопала себя по телу. Оказалось, что белье, накладки и украшения были видением. Они быстро исчезли и под ними проступила прежняя ученическая форма.

Меня удивила такая способность вызывать видения сразу у всех, но нисколько не испугала.

Пора действовать. Надо поставить этого ублюдка на место. Я шагнул вперед, подал руку девушке, помог ей подняться и похлопал стоящего ко мне спиной Жаботинского по плечу.

— Я прошу прощения, я тут человек новый. Но мне очень не нравится происходящее. Мне кажется, что вы, Жаботинский, поступаете невежливо и опрометчиво. Я хотел бы попросить вас извиниться перед теми вашими товарищами, которых вы оскорбили.

Он обернулся ко мне, но пустив свой взгляд выше моей головы, сделал вид, что не видит меня.

Жаботинский приложил ладонь к своим бровям, будто капитан корабля выглядывающий вдалеке горизонт.

— Кто это сказал? Откуда доносится этот писк?

Дальше он перенес взгляд на меня и издевательски продолжил писклявым и шепелявым голосом, повторяющим мою интонацию:

— Извиниться перед товарищами, которых вы оскорбили.

Его последняя выходка вызвала взрыв хохота у его приспешников и подхалимов.

Я спокойно разглядел каждого из них. "Вы еще ответите мне, суки". И перевел взгляд на Жаботинского.

— Извинись, Жаба. А то вернешься обратно в тину. И никто тебя не найдет.

Жаботинский побагровел.

— Это кто у нас такой смелый? Ты знаешь с кем разговариваешь?

Одна из девочек, заглянув куда-то себе в тетрадь сказала:

— Это Илья Воронов. Он новенький. Отстань ты уже всех достал!

Видимо, она староста класса догадался я.

— Воронов? Не тот ли это Воронов, чей преподобный папаша…

Договорить ему не удалось. Я сразу влепил ему звонкую пощечину.

Глава 3

— Еще раз отзовешься таким тоном о моем отце — останешься без глаз. Выклюю, — я оскалился и показал ему свои зубы.

Он был выше, шире в плечах и тяжелее.

— Ты чё? Малявка, совсем страх потерял? Сча, я тебе его верну, — он с силой толкнул меня своей ладонью в левое плечо, почти ударил.

В следующее мгновение Жаботинский быстро прошипел себе под нос заклинание и явил еще три своих тела в виде иллюзий.

Тела начали бегать между учениками училища. Они то корчили мне рожи, то угрожали кулаком.

Он рассчитывал запутать меня. Внешне эти аватары ничем не отличались о того, кто только что ударил меня в плечою.

Я сразу разгадал его план. Он вынуждал меня погнаться за ложной целью, чтобы потом неожиданно атаковать меня со спины.

Но он не учел одного. Мой внутренний радар, показывающий мне опасность, включился, как только он толкнул меня.

Я легко отличил его настоящее тело от видений. Они были бесплотными и от них не исходило никакого излучения, сигнализирующего об опасности.

А вот настоящий Жаботинский «светился» словно инфракрасное изображение на мониторе тепловизора.

Я почувствовал необычайно сильный прилив энергии.

Он готовился подвергнуть меня своей магической атаке. По его лицу было видно, что он приготовил для меня что-то особенное.

Но я так и не узнал, что именно. Я не стал дожидаться и улучшив момент, на подскоке, всадил ему в подбородок точную двоечку. Все как по канону — с переносом веса тела с пятки, через бедро, на плечо и кулаки

Бум-бум!

Магия магией, но законы физики в этом мире никто не отменял. Я это понял ещё тогда, когда схлестнулся с головорезами Васьки-Губы.

Жаботинский, без сомнения, превосходил многих сверстников физически. Но он не имел ни малейшего понятия о боксе.

Летел на попу, назад, он красиво.

Конечно, для того, чтобы отправить моего соперника в нокаут мне не хватило сил, но скорость и точность сделали свое дело.

Жаботинский на несколько мгновений потерял ориентацию и контроль.

Его видения сначала замерли на месте, затем часто-часто замерцали и исчезли вовсе.

Подпевалы в ужасе отступили на несколько шагов.

Судя по всему, я произвел на них неизгладимое впечатление. Их непререкаемый авторитет, гроза училища, потерпел неожиданное позорное поражение.

Ему не помогли ни его магия, ни его нахрап, ни наглость, ни физическое превосходство, при помощи которых он привык одерживать верх над теми, кто слабее его.

Это было приятное чувство. В душе повелись устойчивое ощущение, что даже использование магии не помогло бы ему победить меня.

Я теперь точно знал, что моя энергия сильнее магических способностей Жаботинского.

Я встряхнул кулаками, направленными в землю, как бы сбрасывая напряжение.

Я чувствовал, что я сильнее всех присутствующих вместе взятых.

Это чувствовал не только я. Я поймал на себе восхищенные взгляды девчонок.

Не скрою, мне было лестно.

Темненькая, которой я помог подняться подскочила ко мне и поздоровалась.

— Привет, я Киття Коткина, спасибо что помог мне.

— Леона Львова, — представилась рыженькая девушка-староста, которая назвала меня по имени перед началом драки, — не обращай внимания на этого грубияна, мы тебе здесь рады.

— А я Серафима Гагарина, — обратилась ко мне девушка с голубыми глазами, синими волосами и небольшими крылышками у висков, — друзья зовут меня Фимой.

Каждая из девушек была по-своему красива. И их горящие восторгом глаза усиливали ощущение, что я поступил правильно.

Я посмотрел в сторону поверженного врага.

Расслабляться было рано, я слишком увлекся хорошенькими личиками девочек. Мой внутренний радар во всю сигнализировал о грозящей опасности.

Жаботинский стоял на коленях и с гневным лицом нашептывал какое-то сильное заклинание. Я чувствовал, как с каждым словом от его губ в окружающее пространство отлетают белые