стульев, при входе вправо у стены мягкий диван, влево при двух окнах два небольших столика со стульями при них. За одним в известные часы принимает посетителей Управляющий Московской епархией архиепископ Филипп, тут же шкафчик с его делами, а за другим занимается Правитель дел Синода, у которого здесь же своя конторка с синодальными делами. Все так скучено, стеснено, что с трудом, чтобы не обеспокоить заседающих иерархов, возможно пройти кому-либо из одной комнаты в другую. От входа на левой стене висит довольно хорошо исполненный портрет Святейшего Патриарха Тихона. Заседание открывается обычно общим пением «Царю Небесный». Мне Председателем было предложено приступить к докладу о положении церковного дела за границей, частнее и главнее всего в Польше. Всех их особенно интересовал живой рассказ мой как одного из иерархов, свидетеля учреждения в Польской православной церкви не каноничной автокефалии. В общих чертах история ее была уже известна Синоду. Мне пришлось только дополнять ее многими фактическими деталями. Доклад продолжался около полутора ч. Им закончилось первое для меня заседание временного Патриаршего Синода. Доклад о современном состоянии церкви в Польше был отложен до следующего заседания. Около 3-х ч. был обед. Видимо Патриархия все имеет для полного радушия в приеме гостей. Своими средствами она не обладает, да и откуда их взять? Но находятся добрые люди, которые жертвуют не только все необходимое для стола, но и то, что можно отнести к некоторой роскоши при современных условиях жизни, – жертвуют не только москвичи, но и из других городов, – русское радушие, русская любовь к тем, кто явился в тяжелое время исповедниками веры и кто готов во всякое время пойти на тот же подвиг.

– Завтра у нас память блаженного Максима Московского. Сегодня в храме блаженного Максима будет совершено архиерейским служением всенощное бдение. Будет служить любимец москвичей, новый протодиакон М.М. Не угодно ли Вам помолиться за богослужением и посмотреть, как у нас празднуются праздники? – сказал, обратившись ко мне, любезнейший хозяин.

– С удовольствием, – ответил я.

– Служба обычно начинается в 6 ч. В таком случае в пять с половиной ч. будет приготовлено для Вас такси.

Такси, по обыкновению опоздало приехать, и мы прибыли к храму со значительным замедлением. Храм достаточно просторный. Народ двумя противоположными волнами двигался в храм и из храма, и вместе с тем храм был до тесноты переполнен: люди шли хотя бы приложиться к изображению на раке святого, мощи которого находятся под спудом, и немного помолиться во время богослужения. Трудно было пройти в храм, тем более в алтарь. В просторной паперти, в которую можно было войти легко, в две шеренги стояли нищие, среди которых несколько в рясах с крестами на груди. Один из них, посматривая на моего спутника, одетого в приличную шубу, сказал:

– Скоро-скоро снимем с тебя шубу-то.

В Патриархии потом пояснили, что это вероятнее всего живоцерковнические священники, которые вынужденные прихожанами оставить приход, в Москве собирают достаточно, чтобы присодержать себя и семью. Медленно двигаясь в колонне, идущей в храм, мы кое-как протискались до середины его. Дальше я уже не мог идти, никак не раздвинуть толпу. Наконец два моих спутника с большим усилием провели меня до солеи, а в алтарь уже я прошел без затруднений. В алтаре было много лишнего народа, своим по временам шептанием друг с другом нарушавшего требуемое святостью места должное благоговейное настроение. Служил архиепископ Филипп с протодиаконом М.М. Пел, по-видимому, любительский приходской хор значительный по составу, с достаточной силой, но со строем среднего достоинства. Шестопсалмие и канон были прочитаны хорошо – четко, внятно, громко и со смыслом. Что мне не понравилось, это произношение протодиаконом на распев великой эктении: непривычное для слуха, оно отнимает молитвенное настроение. Новостью для меня было видеть в приходском храме прислуживающую монахиню. Исполняла свою обязанность она довольно хорошо. Служба окончилась около 10 ч. Народ наполнял храм до конца ее. Возвращались мы на трамваях с пересадками. Трамваи всегда переполнены народом, так что иногда с трудом приходится стоять в нем, не говоря уже о сиденье. Кондуктор не ходит по вагонам с билетами для пассажиров, а по заведенному строгому порядку, последние сами чрез других передавали ему деньги, а он билеты. Около 11 ч. мы были в Патриархии.

– Как Вы нашли у нас богослужения? – обратился ко мне с вопросом Высокопреосвященнейший митрополит Сергий.

– Хорошо, не спешно, чинно. А особенно утешило меня множество молящихся – не пройти, не протискаться сквозь его толщу.

– Это ведь только сегодня на всенощном бдении, а завтра будет совсем мало народа.

– Почему? – удивленно спросил я. – В самые праздники, да мало молящихся?

– Да, да, ведь завтра будничный день, и все ныне молившиеся будут на работах, на службе.

– И это значит, рабочие и служащие – люди не безрелигиозные, а и в трудовые дни находят время, хотя немного помолиться в храме, святиться душой, подышать церковной благодатью. А у нас, за границей неодинаковые представления о рабочем классе в религиозном отношении, чаще всего не в пользу их.

– А вот увидите, сколько будет молящихся в огромном храме в воскресенье, где мы будем служить литургию. А как Вы находите голос и служение нашего протодиакона?

– Особенного ничего я в нем не нашел.

– А вот услышите его в воскресенье на нашей службе.

– Все же далеко ему до Розова.

– Ну, да, конечно, конечно. Розов был во всех отношениях своего рода unicus. По нашему времени и этот хорош, любим москвичами, да и недавно он здесь, еще не успел вполне войти в свою роль.

24-го, в субботу, в заседании Синода я не делал доклада. Синод занимался недолго не особой важности делами, готовилось наречение иеромонаха Иоанна во епископа, викария Вятской епархии. Нареченный – сын бедного сельского псаломщика, с академическим образованием, участвовал по призыву в Великой Европейской войне, был в Германии в плену, где сам испытал все горести его. Наречение происходило в зале заседаний по полному положенному чину. Новонареченный произнес речь, в основу которой положил Евангельское повествование о просьбе апп. Иакова и Иоанна ко Христу, чтобы Он посадил их в своем царстве одного по правую, а другого по левую руку. А Христос спросил их: Можете ли пить чашу, которую я пью и креститься крещением, которыя я крещусь? Можем – ответили они. Крещением, которыя я крещусь, будете вы креститься, и чашу, которую я пью, вы будете пить; но сесть одному по правую руку, а другому по левую не в моей власти, а кому уготовано Отцем Моим.

«В мирное время среди подвижников иерархов