Менты не пытались остановить Шмеля, но ему из-за них пришлось сделать крюк, а это — время. Впрочем, Арсению не впервой было томиться в тревожном ожидании.

Наконец, Шмель подъехал. Казимир открыл правую переднюю дверь, а Арсению пришлось устраиваться сзади. Но сначала он помог сесть Ширману, которого зажали на заднем сиденье между ним и Буяном. А мужик он толстый, места занимал много. Неудобно.

Но и это было еще не все. Самого Арсения внезапно подвинула Сирена. Она должна была, по идее, исчезнуть, но черти ее понесли в машину. Впрочем, никто ей даже слова не сказал, как будто по-другому и быть не могло.

Двигаться на заднем сиденье, строго говоря, было некуда, и Сирена очень быстро это поняла. Но не сдалась. И даже смогла немного подвинуть Арсения, но только для того, чтобы забраться к нему на колени. Дверь пришлось закрывать ему, осторожно, чтобы не ударить ее по коленкам, обтянутым прозрачными колготками. Сирена села спиной к своему шефу — возможно, она не хотела, чтобы Ширман гладил ее коленки. То ли поссорилась с ним, то ли у них и не было ничего. Но тогда почему же она так просто забралась на колени к Арсению? Он терялся в догадках.

— Эй, я не понял, что это там у вас? — развеселился Казимир.

Он лыбился, глядя на Сирену, но при этом завидовал Арсению. Хотя и старался это скрыть.

— Эй, а почему не ко мне? — спросил Буян.

— А у тебя не дорос! — хохотнул Шмель, стронув машину с места.

Арсений сидел, затаив дыхание. Он не знал, куда девать руки. Можно было бы обнять Сирену, раз уж она сама оседлала его, но Арсению казалось, будто девушка соткана из хрустальных ниток, тронешь неосторожно — рассыплется.

— Давайте без пошлостей! — недовольно сказал Ширман.

Он выставил вперед руку, согнутую в локте, чтобы Сирена оперлась на нее спиной, но девушка отодвинулась от него поближе к дверце. То ли прикосновения шефа ей были неприятны, то ли она хотела, чтобы за спину ее поддерживал Арсений.

— Эй, а жопе слова не давали! — не остался в долгу Шмель.

Казимир глянул на него предостерегающе, но, скорее, с одобрением, чем с осуждением. Ширман — человек со статусом, не надо было ему грубить, но раз уж Шмель ужалил, значит, так и надо.

Сирена затаенно улыбалась, глядя в окошко сверху-вниз. Она понимала, что забралась не в свою тарелку, но, как ни странно, с удовольствием готова была терпеть неудобства.

Машина уже набрала ход, когда на пути возникло какое-то препятствие. Шмель резко затормозил, сила инерции толкнула Сирену на водительское кресло. Арсений просто обязан был обнять ее, чтобы удержать.

А она действительно была соткана из тонких нитей, но там не хрусталь, а живая трепетная плоть. В каждой ниточке пульсирующее тепло и свой особый аромат. Миллиарды запахов складывались в один — пьянящий и головокружительный, пронизывающий и растворяющий. Это было самое настоящее волшебство, а ведь Арсений до сегодняшнего дня не верил в чудеса.

Он сам протолкнул руку между Сиреной и Ширманом. Девушка улыбнулась с застенчивой благодарностью, оперлась на нее спиной, а плечом прижалась к Арсению. Ее волосы скользнули по его лицу, вызвав целый ураган ощущений. Но это не помешало Арсению поймать взгляд Ширмана — недоумевающий и ревнивый.

— И куда мы едем? — спросил он.

— В бордель, — сказал Казимир.

— Зачем в бордель?

— Ну, надо же куда-то деть твою секретаршу!

Сирена лишь крепче прижалась к Арсению и тихонько качнула головой. Не могла она поверить в то, что Арсений сможет отдать ее на растерзание похотливым самцам.

— Витя шутит, — шепнул он ей на ухо.

Сирена кивнула, спокойно закрывая глаза.

— Сирена у меня не такая! — мотнул головой Ширман.

— А какая она у тебя?

— Я хорошая, — с нежным шелестом в голосе тихо сказала Сирена.

— Лучше не бывает, — кивнул ее шеф.

— Ну, так женись на ней!

Похоже, Казимир даже не понял, что его занесло на повороте. Хотел бы Арсений сказать ему об этом, но Сирена своей близостью лишала его дара речи. Мысли стали ватными, язык — тяжелым, чувства — как оголенный нерв.

— Да я бы с удовольствием, но у меня семья, — сказал Ширман.

Но Сирена как будто не слышала его. Как будто ей было все равно. Казалось, ее сейчас интересовал только Арсений. Хотелось ему на это надеяться.

— Семья может осиротеть, — сказал он, пытаясь вернуть голову на плечи.

— И меня это очень пугает, — закивал Ширман.

— Целую свору на тебя спустили, — в раздумье проговорил Казимир. — А ты без охраны.

— Почему без охраны? Была охрана. Оружие кто у вас забрал?

— Это левая охрана.

— И все дятлы!.. — подхватил Шмель. — Там целая толпа на них ломанулась. Двоих мы на себя взяли, а двое на них пошли. Мы-то своих сделали, а эти на сопли расползлись. Хоть бы кто выстрелил…

— Ну почему? Один убежал, — презрительно фыркнул Буян.

— Герой! — ухмыльнулся Шмель.

И он мог собою гордиться, и Буян. Как ни крути, основную работу сделали они. Арсений завалил одного, а они — троих. Но все это благодаря Казимиру. Во-первых, он правильно оценивал ситуацию с самого начала, поэтому прихватил с собой подкрепление. И посты расставил в нужных местах, и рация, которую он дал, не подвела… А ведь все могло быть по-другому, и лежал бы сейчас Арсений с простреленной головой — рядом с такой же мертвой Сиреной.

— Шпана работала, — сказал Казимир.

— Почему это шпана? — обиделся Буян.

Не нравилось ему, что кто-то умаляет его достоинство.

— Да потому… Я бы на такое дело автоматы взял. И с глушителями. Ну, и броники, само собой. А они в лаптях за щами поперлись. По щам и получили…

— Своими же лаптями, — усмехнулся Арсений.

— Может, и шпана, — пожал плечами Шмель. — Но слишком уж борзая.

— Я не знаю, кто там против тебя дружит. И с кем. Но дружит он с отморозками, — сказал Казимир. И, немного подождав, спросил:

— Ширман, ты меня слышишь?

— Может, из Красноярска братва подъехала? — отозвался миллионер.

— Красноярская?

— У Паши… У него большой интерес в Красноярске был, алюминий там, золото… Все, что плохо лежит…

— Главное, что красноярские хорошо лежат, — хмыкнул Буян.

— А в Тамбове у этого Паши интересов не было? — спросил Казимир.

— Да нет вроде…

— А то с тамбовскими ну его в пень… Да и в Красноярске ребята серьезные… А охрана у тебя, Ширман, хреновая. Была.

— Ну, теперь вы моя охрана.

— Значит, лимон зеленью, говоришь? И по полтиннику штук на брата, да?