Джантар отслеживал ее реакции и рассматривал обнаженное тело, отмечая, что здесь нет никаких изменений. «Акина» – может, в чуть более мягкой версии. Но даже без дорогих ему шрамов, без татуировки, без следов изнурительных тренировок, это тело волновало его. Может, все дело в ее робкой беспомощности и покорности?

Джантар мысленно чертыхнулся. А вдруг она имитирует послушание?

Когда изготавливают сьяринту, в нее закладывают два полезных качества секс-игрушки – выполнение любых приказов и невозможность причинить вред хозяину. Хотя никто не слышал, чтобы духи суккуб причиняли вред, ведь они, наоборот, обычно рады вызову из нижних пластов, да и взамен получают огромную порцию сладких эмоций. Вожделение, похоть, страсть. Идеальный симбиоз. Хозяин радуется ненасытной игрушке, суккуба – эмоциям.

Существует целая индустрия борделей со сьяринтами на любой вкус, но Джантар не слышал о случаях, когда в секс-игрушку вселяли настоящую душу. Он не слышал и о камнях душ, которые могут содержать настоящую сущность, а не временный сгусток с нижних пластов.

Ошибка? Спланированная провокация?

Джантар перебирал догадки и подозрения. С одной стороны, мысль, что перед ним шпион, была бы слишком очевидной. Как же глупо сажать душу разведчика в тело, неспособное противиться приказам. Да и слишком сложная затея для столь нелепого результата. Может, она не смогла ответить на вопросы, потому что действительно не было никаких заданий? Неужели на самом деле ничего не помнит? Как проверить? Николь с непривычными глазами, что же ты скрываешь? Зачем ты здесь? Что же теперь с тобой делать?

Джантар осознал, что не сводит глаз с ее груди. Мелькнуло странное желание подойти и согреть дыханием ее кожу, обнять и проверить, по-прежнему ли идеально сочетаются их тела. Он стиснул зубы – это не Акина.

Джантар наклонился и достал кинжал из голенища сапога. Протянул ей:

– Держи.

Николь тревожно поежилась, одной рукой обхватила себя, а другую протянула к клинку на ладони мужчины. Неловко взяла его двумя пальцами. Джантар мысленно усмехнулся. Если там, за голубыми испуганными глазами и спряталась актриса, то невероятно гениальная – так кинжал не берут даже дети. Как бы сама не порезалась.

Он оценивающе прищурился и спокойно попросил:

– Ударь.

Николь показалось, что она ослышалась. Неуверенно посмотрела на кинжал в руке, как на ядовитую змею. Потом на мужчину. Но тот стоял, расслабленный, перед ней и даже раздвинул руки, словно приглашал.

– Что? – переспросила Николь пересохшими губами.

– Ударь меня. Напади. Приказ.

И чужой мир вдруг покачнулся, закрутился вокруг нее. Странным набатом зазвенела его фраза в голове, по мышцам прошла острая волна судорог, и всё тело затрясло. Перед глазами поплыла кровавая пелена, а легкие словно разучились дышать. Мысли закручивались в тугую спираль, в голове роились чужие слова, над телом властвовали чужие инстинкты. И она с ужасом понимала, что снова теряет себя.

– Я не могу, – сиплый голос едва слушался.

– Остановись, – ровный голос выдернул ее из тошнотворного падения в пропасть. Она пришла в себя и услышала, как глухо ударился об пол кинжал, выскользнувший из ее ладони. Во рту стоял мерзкий металлический привкус.

Вся непонятная какофония в ее голове стихла. По затылку разливался блаженный холод. Мир снова вернулся на место. Тот жуткий мир, где она стоит обнаженной перед недобрым мужчиной, а между ними лежит на полу кинжал. Что это было? Николь тряхнула головой, чтобы проверить свои ощущения. Но не успела справиться с неразберихой внутри, как он оглушил ее новой жуткой фразой:

– Подними кинжал и ударь себя в ногу. Приказ.

«Это всё какой-то кошмар! Так не бывает!».

Николь затрясло от ужаса. Сердце ухнуло куда-то вниз, к подгибающимся коленям. Не от его слов, а оттого, что руки сами потянулись к кинжалу. И она теперь не знала, что лучше – та центрифуга, которая включилась в ее голове от предыдущего приказа, или вот это кошмарная отрешенность и отстраненность, с которой она пытается взять кинжал. Девушка сопротивлялась жуткому приказу. Боролась с собственным телом. А потом силы закончились. Внутренне визжа от переполнявшего ужаса, она с отчаянием проводила глазами руку, подхватившую кинжал. Потом выпрямилась и со всей дури ударила острием вниз прямо в ногу.

Николь зажмурилась и не видела, как в последний момент Джантар хлестнул ладонью по ее запястью, сбивая траекторию удара. В глазах девушки сверкнуло от вспышки боли, и она закричала.

Он сгреб ее в охапку:

– Всё, всё уже. Остановись.

Она билась и кричала от пережитого ужаса. Не боли испугалась. Потери себя. Когда рука, которую уже признала своей, вдруг снова становится чужой и нападает. Всего лишь от одного его слова. Что за жуткий мир? Николь рыдала навзрыд, не замечая, как Джантар медленно закутывает ее в простыню. Как крепко сжимает в своих руках. Ее мысли терялись в лабиринте беспомощности и страха.

– Всё уже, – шептали над головой те жестокие губы, что парой слов сумели уничтожить внутреннюю связь с телом.

Джантар обнимал Николь и ждал, когда пройдет вспышка истерики. И ведь не объяснишь ей в двух словах, зачем ему нужна была эта жестокая проверка. Нет времени присматриваться и выяснять, что за душа перед ним, какие у нее нормы и принципы. И он слишком хорошо знал: боль и страх лучше всего обнажают истинную сущность. Жестокая необходимость выяснить для себя все здесь и сейчас. Она не поймет.

Николь тихо сидела в объятиях, глотала слезы и слушала стук его сердца. Происходящее было слишком необъяснимо. Как можно сначала отдавать такие страшные приказы, а потом так бережно гладить по спине и утешать?

– Зачем? – Николь пыталась справиться с потрясением.

– Так надо было, – ответил он тихо и совершенно серьезно.

– Кому?

– Мне.

Она дернулась из его рук, выскальзывая из простыни. Джантар не стал удерживать. Сидел перед ней возмутительно спокойный. Николь вздрогнула, сделала шаг назад, и зло посмотрела на свою, и при этом, такую чужую, руку и увидела покрасневший след от удара. И только сейчас ощутила, что запястье онемело от боли.

«Это он ударил меня, – пришло к ней запоздалое понимание, – отвел кинжал».

Джантар расслабленно смотрел, как угрожающе она сжимает кулаки и шипит от боли. Он выяснил всё, что хотел.

Если бы она замахнулась кинжалом на него – убил бы на месте. Потому что нет ни одной нормальной причины для подобного удара в первые пять минут знакомства. Сьяринта не смогла бы причинить вред, а свободный человек просто бы отказался. И только тот, кто замыслил зло, смог бы хладнокровно выполнить приказ.

А вот то, что теперь раздувается от гнева и мечтает его ударить – так это хорошо. Нормальная реакция.

– Больно? – спросил Джантар, разглядывая ее покрасневшее запястье и порез на бедре, набухающий кровью.