litbaza книги онлайнБоевикиВысший пилотаж киллера - Николай Басов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 82
Перейти на страницу:

– Я ищу Жалымника, – напомнил я. – Мне нужно с ним поговорить.

– Странно, что вы пришли ко мне, – ответил он, – я же, кажется, давал Аркадии его рабочий телефон. – Не повышая голоса, он попросил: – Вика, прелесть моя, принеси папку на Веточку Ветлинскую.

Из соседней комнаты не донеслось ни звука. Но Стерха это не остановило. Он принялся думать.

– Странно, что дело это снова всплыло. И странно, что вы им занимаетесь.

Тут я вспомнил, что должен быть в образе. Я представил, как должен был войти Терминатор в контору частного сыча, но было уже поздно. Поэтому оставалось одно – играть уголовника, который пытается закосить под умного лепилу.

Но, в общем, косить не пришлось. Едва в комнату вошла Вика с тоненьким скоросшивателем в руках, я вспомнил, что Стерх должен знать, откуда я, ведь ему, кажется, звонил Основной. Как удачно, что я не принялся импровизировать. Но до какой же степени я потерял хватку, если не соображаю даже, кто я в настоящую минуту.

Я взял папку.

– Вы давно знаете Розгедина?

– Я пару раз работал на вашу «крышу». Дела интересные, только платят у вас хреново.

Так, значит, агент. Ну что же, тогда многое совсем просто.

– Эту папку я беру с собой.

– Нет.

– Что?

– Вы можете посмотреть ее здесь. И все.

Так, значит, очень хороший агент, с правом голоса.

Я снова сел в кресло и посмотрел. Оказалось, что менты нарыли только половину материала на гибель Веточки. Все, что не касалось экспертных заключений, сделал вот этот хмырь с очень мягкими манерами. Но телефон Жалымника там действительно был. Я запомнил его, воспользовавшись старыми мнемоническими правилами для запоминания телефонных цифр, которыми мне продолбили плешь на учебе и регулярных переподготовках.

Я вернул папку и пожалел, что был, кажется, резок с этим парнем. Но, с другой стороны, получилось даже неплохо. Я теперь знаю, как он говорит с теми, кто приходит его поднанять с той стороны фронта.

– Если не считать телефона, у нас документы не хуже. – Я посмотрел на него, он на меня. – А что можешь сказать на словах?

– Жалымник, я видел его пару раз, был нормальным слесарем. Недалекий, в меру тупой. Но последние ветры сбили его с панталыку. Он решил, что все можно. Для начала, как почти все они, он запил. Потом стал подличать. Потом разбогател, и боюсь, стал подличать еще больше.

– Ну, ты прямо как его родная мать.

– Я случайно поинтересовался полгода назад о нем у нашего общего знакомого. Это не имело никакого отношения к нынешнему делу, но парень был неглуп и многое видел правильно.

– Видел?

– Сейчас он уехал. Кажется, в Канаду. Все, кто что-то действительно умеет, уезжают. Этим… – он помолчал, глядя в окно, – больше никто не верит и не будут верить уже никогда.

– Так. А что значит – разбогател? По каким стандартам разбогател? По твоим, моим или по…

– У него черная, как смоль, «Ауди». Это по любым московским стандартам немало.

Да, пожалуй. Но мне был интересен этот Стерх, и я спросил:

– Ну а что это значит – черная, как смоль, «Ауди»?

– Это значит, что он вступил в банду, или в какую-то братву, или просто влился в некую коммерческую структуру, которая ничего криминального вроде бы и не совершает, но в расчете на будущее платит так, что может взять у человека все – жизнь, имя, свободу. Я ясно излагаю?

– Ты знаешь конкретно или просто домысливаешь?

– Я знаю, как это происходит.

Я подумал, пытаясь представить себе то лицо, которое еще не успел забыть по фотографии, и черную «Ауди».

– Почему такое большое значение ты придаешь цвету его машины?

– Черные машины обычно не гонят сюда, если нет спецзаказа. А если есть спецзаказ, значит, как правило, машину приходится угонять специально, а не покупать у старьевщика. А это дорого, раза в два дороже обычной иномарки в дешевых перегонных конторах.

– Это опять твои домыслы?

– Разумеется.

Он мне так понравился, что я тут же решил: когда меня выгонят или я смогу сам избавиться от хомута Основного, устроиться к нему работать хоть обычным курьером.

– Ты не любишь коммерсантов? У тебя все время сквозит этакое пренебрежение к ним?

Он развел руками.

– Все, что ты тут видишь, – частная коммерческая структура. Но я работаю, леплю свой кусок хлеба. А половина – шарапники. И их я любить не могу. – Он печально улыбнулся и пояснил, если я еще не понял: – Дармоеды.

Я встал и пошел, но у двери остановился. Да, он был интересен, вот только я бы с ним все-таки слишком близко не сходился. И без того слишком много знает.

– Слушай, ты со всеми так откровенен?

– Нет, я вообще не откровенен. Я просто честно отрабатываю тот чек, который в твое ведомство Вика перешлет сегодня еще до обеда.

– Даже так?

Я пошел к вешалке одеваться. Чуда с изумрудными волосами не было. Вероятно, она выписывала чек на имя Шефа.

Он мне очень понравился. Мне давно так никто не нравился. Это меня немного даже стало беспокоить. И особенно понравилось то, что он в конце концов все-таки соврал. Это было так по-человечески, так дилетантски. Хотя сыграно все было очень убедительно.

Если бы он в начале разговора не признался, что даже не смотрит на свои счета, я бы, не исключено, поверил, что он действительно работает только за деньги.

Глава 6

Из машины я позвонил Жалымнику на работу. Только после тридцатого звонка, когда я решил было, что придется тащиться в этот кооператив собственной персоной и лишний раз светиться перед очень внимательными и ничего не забывающими людьми, кто-то поднял трубку.

Человек этот с усилием осознал, что спрашивают о ком-то, кто у них работал раньше, и хриплым, трубным голосом стал звать приятеля. Наконец появился второй, который умел мыслить в соответствии с задаваемыми вопросами.

Да, Жалымник тут работал, но теперь не работает. Во-первых, уволился по собственному желанию, а во-вторых, какое мне дело? Дело, как я сказал, довольно серьезное, поэтому все-таки хотелось бы узнать, как его разыскать. Тогда, поднатужившись, второй голос ответил, что по телефону таких сведений они дать не могут. Как будто, появившись там, я что-то резко изменю. Ну да ладно.

Я еще спросил, как давно он не работает, голос ответил, что полгода, и положил трубку. Каким бы ни был он способным, но первым класть трубку он научился с детства, и это было необратимо. В большинстве случаев в России вообще можно спрашивать только один раз – как только тебе ответили, тут же бросают трубку, как будто не в силах человеческих ответить на второй вопрос, или каждое слово необходимо оплачивать, или вообще ответы – невыносимая пытка, и каждый ее миг приходится терпеть, стиснув зубы.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ... 82
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?