и доносил о каждом его нарушении, на которое часто сам и подталкивал. И пока беспомощный сын выслушивал нравоучения от матери, Тилек за его спиной с трудом держал себя на ногах, обеими руками приглушая дикий смех.

После смерти матери Эркин остался круглой сиротой, но вышколенная черта докладывать обо всем продолжала управлять его жизнью. Тилек знал, что в глубине души его друг всю жизнь мечтал стать самостоятельным, но его нерешительная натура нуждалась в постоянном направлении извне.

Потому Тилек решил использовать подавленные и нереализованные желания программиста и занять место авторитарного лица, принадлежавшее его матери. Из терпеливого выслушивания узких программистских тем, Тилек перешёл к перехватыванию инициативы в их общении.

– Давай сделаем правилом никому не рассказывать об этом, пока не закончим. Согласен?

– Почему?

– Ну ты понимаешь, промышленный шпионаж и всё такое, – добавил Тилек, из желания обосновать свои слова логикой. – Не хотелось бы упустить такой шанс и дать другим нажиться на нашей работе. А опубликовать всегда успеем.

Эркин согласился держать это в тайне. Тилек очертил направление их деятельности. На себя он взял доработку устройства, а на друга возложил написание программы для управления устройством.

Выяснилось, что сперва надо докупить оборудование для управления устройством. Из долгого объяснения Эркина, Тилеку удалось понять отдельные термины с английскими корнями и что-то про малиновый пирог.

Всё это вылилось в длинный список комплектующих, заказанных через интернет. Мать и на это давала ему деньги. Но в их огромном загородном доме стены продолжали освобождаться от мебели, картин или дорогой техники. В некоторых комнатах ухало эхо.

Дальнейшая работа над устройством требовала больше совместных вечеров. Первое время они собирались у Тилека, чтобы быть на виду у его матери. Он отдал свой дорогой игровой ноутбук Эркину, чей потрёпанный ноутбук своим предсмертным гудением порой заглушал их разговоры. Увлёкшийся кодом программист перетащил ещё кое-что из своих вещей и почти жил у Тилека.

К середине весны устройство уже включалось через сырую версию программы. Тилек расширил диапазон, и они испробовали на сторожевых собаках. Вид на их вольер не перекрывался деревьями и потому подходили для испытаний и наблюдений. Устройство для удобства закрепили на штативе у окна.

Вопреки опасениям молодого физика, Эркин ничего не сказал, наблюдая со второго этажа особняка за мучениями животных. Следующее расширение диапазона уже включало значение, чувствительное для человека…

В один из совместных вечеров, ведомый праздным интересом, Тилек сел за включённый гудящий ноутбук друга. Рука сама направила курсор мыши на вкладки социальных сетей, открытых через режим инкогнито. Тилек узнал страницу их бывшей одноклассницы, просматриваемую через аккаунт под женским именем. А в проводнике открытая скрытая папка содержала тысячи скачанных фотографий этой девушки.

Тилек вспомнил какая история их связывала. Мысли об ехидных шутках на эту тему растянули его губы в безумной улыбке. Но он нашёл другое применение этой информации, ведь ему пора было переводить их совместную работу в конечную стадию.

– Ты видел кого-нибудь из наших одноклассников после выпускного? – спросил Тилек через неделю, во время их очередных воспоминаний о школе.

– Да. – Ответил Эркин и наступила пауза в доселе оживлённом разговоре.

– Я сегодня видел Нурай. Она подругу свою навещала у нас в универе. Помнишь её?

Эркин отвлёкся от кривых строк кода. Тилек знал, что привлёк внимание друга, даже не поворачиваясь.

– Помню.

– Кажется, у вас что-то было?

– Нет… Там, это…

Тилек повернулся к Эркину и тот снова упёрся в код, избежав зрительного контакта.

– Что там? – спросил Тилек нейтральным тоном, чтобы не спугнуть программиста.

– Да ничего, – Эркин пожал плечами.

Физик положил отвёртку и сел рядом с другом.

– Расскажи, не держи в себе. Полегчает. По себе знаю.

Эркин делал вид, что выискивает что-то в разноцветных строчках на чёрном фоне.

– Вы расстались, что ли?

– Да у нас ничего и не было.

– Да хорош. Вижу же, что есть чувства к ней. Небось фотки её до сих пор хранишь? – Тилек надел самую безобидную улыбку, удивившись про себя, что способен на такое.

Эркин заёрзал на дорогом компьютерном кресле, которое за секунду превратилось в «стул ведьмы». Его пальцы уже набирали беспорядочный набор знаков, оставшись без контроля хозяина. Голова затряслась, губы приготовились оправдываться.

– Нет, у неё аккаунт закрытый… – выпалил Эркин и осёкся.

Тилек притворился, что не заметил обмолвки.

– А, точно! Она ж красавица. Вся такая недотрога. Так ты ей не говорил о своих чувствах, значит?

– Говорил, – через силу выдал Эркин.

– Кажется, припоминаю. Мне что-то рассказывали. В десятом классе на день Святого Валентина, да?

Тилек снова ощутил желание рассмеяться, но сдержался. Он помнил тот день не хуже Эркина. Он сам на долгое время превратил произошедшее в объект для шуток среди одноклассников.

После стольких откровений со стороны Тилека о его страданиях в этом несправедливом мире, Эркин не мог отказать в ответной искренности. В безвольном повиновении он разматывал свою травму. Сработали защитные механизмы, заставив Эркина говорить об этом, как о смешном и несерьёзном опыте. Он улыбался и через каждое предложение пожимал плечами.

– Ага. Я подарил ей конфеты и цветы. Долго копил на них как дурак.

– А потом?

– Я признался ей в любви. И сделал это так, как долго представлял у себя в голове – перед всем классом. Думал, это будет красиво.

– Ты хорошо придумал.

– Да какой там. Она посмеялась надо мной. Перед всем классом.

Тилек поддался вперёд. Он извлёк из своей памяти тот досадный вечер, в котором его пьяного не впустили в клуб, чтобы проявить на лице что-то похожее на сопереживание.

– А вот это уже не хорошо, – Тилек покачал головой.

– Я прочитал стихи о ней, которые сам сочинил. Кажется, даже учительница смеялась.

– Наверно, я прогулял тот день. Жаль, меня не было, чтобы поставить её на место, – соврал Тилек. Эркин не смог бы проверить его слова, даже если бы захотел. Память давала ему другие воспоминания, – А что дальше было?

– Ну, она позвонила своему парню. Тот учился в другой школе. После уроков он уже стоял с Нурай у выхода. Она навела на меня, и он сказал мне пойти с ним. Я бы не пошёл, но он был со своими друзьями.

– Вот он шакал! И что потом?

– Мы стояли недалеко от крыльца школы, поэтому все смотрели на нас. Он сказал, чтобы я не приставал к его девушке. Я хотел сказать, что я не знал о нём, но его друзья всё время меня перебивали. Они… съели конфеты, которые я всё ещё носил с собой. Цветы затоптали.

– Я же говорю, что