- Какая странная девушка, - сказала она, когда дверь заними закрылась.

- Почему странная?

- Совершенно невоспитанная. И взгляд у нее какой-тодикий. Затравленный. Это у вас называется "трудный подросток", так,кажется?

Можно было бы просто молча кивнуть и не развивать тему. НоНастя была признательна Марте Генриховне за обстоятельный и довольнооткровенный рассказ об убитой Анисковец, и ей хотелось сделать своейсобеседнице что-нибудь приятное, тем более что беседовать с ней, видимо,придется еще не раз. А что может быть приятнее в этой ситуации, чем рассказ,слегка напоминающий сплетню, который Марта потом сможет пересказывать своимзнакомым, ссылаясь на то, что "это ей прямо на Петровке рассказали подбольшим секретом". У пожилых людей главная радость - поговорить, а главнаяудача - новая пища для разговоров.

- Что вы, Марта Генриховна, Ира уже давно не подросток,ей двадцать лет. Просто она выглядит так, потому что жизнь у нее трудная. Анасчет того, что она невоспитанная и дикая, вы отчасти правы, но вряд ли надоее за это судить. Я вам расскажу, если хотите. Страшная трагедия.

Разумеется, Шульц хотела. И еще как!

- Может быть, вы помните, как шесть лет назад почти вовсех газетах прошло сообщение о чудовищном случае. Женщина выбросила из окна сдевятого этажа троих детей и выбросилась следом за ними, а старшая дочь успелаубежать и спрятаться у соседей.

- Да-да, - оживленно кивнула Марта Генриховна, - ячитала.

- Так вот Ира и есть та самая старшая дочь.

- Да что вы говорите! - всплеснула руками Шульц. -Какой ужас!

- Я вам расскажу то, чего вы, может быть, не знаете, -таинственным голосом продолжила Настя. - Они все остались живы, две девочки,мальчик и мать. Но, конечно, все стали глубокими инвалидами. Отец на следующийдень после случившегося умер от инфаркта. Не смог вынести. И Ира осталась вчетырнадцать лет совсем одна. Понимаете? Совсем одна. И ей приходится оченьмного и тяжело работать, чтобы содержать и себя, и четырех инвалидов. Правда,они с ней не живут, дети в больнице, мать в доме инвалидов, но ведь им нужнылекарства, продукты, одежда. Так что, я полагаю, мы с вами можем закрыть глазана то, что Ира забывает сказать "спасибо" и "пожалуйста" ивообще ведет себя невежливо.

- Бедная девочка, - вздохнула Шульц. - Какая страшнаясудьба, Боже мой, какая судьба.

Народная мудрость говорит, что терпеливых Бог любит. А ещеговорят: тому, кто умеет ждать, достается все. Насте Каменской совсем не нужнобыло это ритуальное чаепитие с семидесятилетней чрезмерно разговорчивойсвидетельницей. У нее была масса текущей работы, ей нужно было сделатьнесколько срочных телефонных звонков, но она считала необходимым проявитьтерпение, чтобы сохранить у Марты Шульц хорошее впечатление о работникахуголовного розыска. И была за это вознаграждена сторицей. Потому что МартаГенриховна, о чем-то поразмышляв, внезапно произнесла:

- А вы знаете, мне кажется. Катя знала маму этойдевочки.

- Почему вы так решили?

- Я теперь вспомнила, об этом ужасном случаедействительно было написано почти во всех газетах, да и по телевизорурассказывали. Катя газеты не выписывала и не читала их, но, как-то придя ко мнев гости, увидела случайно заметку и сказала: "Несчастная. Я знала, чтодобром это не кончится".

- Что еще она сказала? - спросила Настя, чувствуя, каквмиг пересохли губы.

- Больше ничего. Вероятно, это была одна из техальковных тайн, которые было невозможно вытянуть из Кати. Проводив МартуГенриховну вниз, Настя стала подниматься к себе на пятый этаж. Неисповедимыпути твои, сыщицкая удача! А если бы Стасов не зашел к ней? А если бы ушелсразу же и не встретился с Мартой Шульц? А если бы Ира Терехина оказаласьнормальной воспитанной девушкой и Марте не пришло бы в голову ее обсуждать?Удача балансировала на тонком шесте, каждую секунду грозя свалиться в пропастьи разбиться, но все-таки удержала равновесие и благополучно добралась до местаназначения

Мать смотрела на Иру ясными светлыми глазами и безмятежноулыбалась. При падении с девятого этажа она сломала позвоночник и потеряласпособность самостоятельно передвигаться. Но еще хуже было то, что вследствиетравмы черепа она потеряла память. То, что она знала на сегодняшний день, былорассказано ей врачами, дочерью и обитателями дома инвалидов. На восстановлениепамяти надежды не было никакой. То есть на самом деле надежда эта была, нонужен был высокооплачиваемый специалист, который провел бы с Галиной длительныйкурс занятий по специальной методике. Денег на это у Иры не было, каждаязаработанная копейка, которую удавалось сэкономить, откладывалась на лечениебрата Павлика.

- Почему ты не занимаешься своим лицом? - спросиламать, придирчиво оглядывая Иру. - Эти безобразные прыщи тебя портят.

- Твоего совета не спросила, - грубо ответила Ира - Тыбы лучше поинтересовалась, как твои дети себя чувствуют.

- Как они себя чувствуют? - послушно повторила Галина.- Ты у них была?

- Была. Вчера ездила. Плохо они себя чувствуют. Тебеспасибо, постаралась.

- Зачем ты так говоришь, доченька? - жалобно проскулилаГалина. - Какая ты жестокая.

- Зато ты очень добрая. Устроила мне счастье на всюоставшуюся жизнь. Ну можешь ты мне объяснить, зачем ты это сделала? Почему,мама, почему?

Из ясных глаз Галины Терехиной потекли слезы. Она ничего непомнила. Ей сказали, что она выбросила из окна своих детей - одиннадцатилетнююНаташу, семилетнюю Оленьку и полугодовалого Павлика. Но она этого не помнила. Ипочему она это сделала, Галина не знала.

Еще ей сказали, что у нее был муж, который не выдержал этогоужаса и умер от разрыва сердца. Мужа она тоже не помнила, но понимала, что разу нее было четверо детей, то, наверное, и муж был.

- Ты всегда меня упрекаешь, - всхлипнула она. - А я нив чем не виновата.

- А кто же тогда виноват? Кто? Ну скажи мне, ктовиноват? Кто заставил тебя это сделать?

- Я не знаю, я не помню, - прошептала Терехина. - Немучай меня.

- Это ты меня мучаешь! - внезапно заорала Ира. - Это тыпревратила мою жизнь черт знает во что! Я уж не говорю о жизнях твоих детей,которые уже шесть лет лежат в больнице. Я не могу их забрать домой, потому чтоне могу обеспечить им уход. И я вынуждена колотиться семь дней в неделю с утрадо вечера, а в итоге покупаю тебе какое-то дурацкое лекарство, вместо того чтобыкупить Павлику лишний килограмм клубники или новую майку для Наташи. Господи,когда же это кончится! Она обессиленно опустилась на пол рядом с кроватью, накоторой лежала мать, и зарыдала. Галина осторожно вытянула руку и легкопогладила Иру по голове. Та дернулась, словно ее током ударило.