Кьяра провела пальцем по выцарапанной на поверхности столика шероховатой молнии, ставшей логотипом «Суперсоника».

— Кто это сделал?

— Я, — криво улыбнулся он. — И нас в тот вечер чуть не вышвырнули из бара. Но мы были так увлечены идеей открыть собственное дело, что нам было наплевать.

— И как у вас получилось начать все с нуля?

— Мы с Санто получали спортивные стипендии в университете. Знали многих людей из этой индустрии и были в курсе, какой хотят видеть спортивную одежду сами спортсмены. Можно сказать, что наша продукция была сделана спортсменами и для спортсменов. Когда мы разработали убедительный бизнес-план, к нам присоединился наш крестный, выделив нам средства для запуска компании, остальные деньги пришли от спортсменов, с которыми мы вместе учились.

— А потом вы превратили свое детище в одну из самых популярных марок спортивной одежды. Впечатляет.

— Иногда приходилось двигаться в обход. В этой индустрии очень высокая конкуренция. Но у нас было видение. И оно оказалось успешным.

— Санто тоже поедет в Милан?

— Он входит в организационный комитет Летнего кубка. Санто отвечает за наши деловые связи. В остальное время он занят женщинами, — сухо добавил Лаззеро.

— Похоже, это у вас семейное, — пробормотала Кьяра.

— Думаю, ты будешь удивлена настоящему количеству моих романов с женщинами и тому, что мне приписывает бульварная пресса. В конце концов, мне нужно время для того, чтобы управлять такой успешной компанией, как наша.

— Значит, на самом деле, ты невинен, как мальчик из церковного хора.

— Ну, я бы так не сказал, — слегка улыбнулся Лаззеро.

Когда к их столику подошла официантка, Кьяра облегченно вздохнула.

Она чувствовала себя, как на иголках, сидя рядом с этим привлекательным мужчиной. Стоило ему улыбнуться, как воинственные, строгие черты его лица тут же смягчались и оно озарялось каким-то светом, делая его обладателя неотразимым. А взгляд его темно-карих глаз буквально гипнотизировал.

Не поинтересовавшись предпочтениями Кьяры, Лаззеро заказал бутылку красного вина, минералку и два салата.

— Ты всегда такой… властный? — спросила она, когда официантка ушла за их заказом.

— Да, — не сводя с нее глаз, ответил Лаз-зеро. — Большинству женщин нравится, когда я беру контроль над ситуацией на себя. Они ощущают себя женственными. Им не нужно ни о чем думать — они просто сидят и… получают удовольствие.

Кьяра густо покраснела.

— Я не отношу себя к большинству женщин. И мне нравится думать.

— До меня уже начинает доходить, — сухо ответил Лаззеро, — что ты «не такая, как все».

— А что случается, когда ты отпускаешь обратно на волю тех, которые успели безнадежно привязаться к тебе? У тебя возникают такие проблемы, как сейчас с Каролиной Казале?

— Каролина знала правила, — пожал плечами Лаззеро.

— Какие?

— Отношения закончатся, как только она перестанет быть интересной.

Его высокомерие поражало. Бедняжка Каролина наверняка думала, что ей удастся удержать этого мужчину, потому что она не такая, как все, что было ее главной ошибкой. Точно на такие же грабли в свое время наступила и сама Кьяра.

— Она вышла замуж за Джанни назло тебе, — предположила она.

— Возможно.

Ей вдруг стало жаль Каролину, потому что она понимала, что могла чувствовать бывшая подружка Лаззеро. Антонио женился через пару месяцев после того, как они с Кьярой разорвали отношения. Потому что так вели себя мужчины такого типа. И Антонио, и Лаззеро использовали людей ради собственной выгоды, и их абсолютно не волновало, кому они могут причинить страдания.

— Может, обсудим детали нашей поездки? — предложила Кьяра.

— Согласен, — взяв свой бокал с вином, ответил Лаззеро и откинулся на спинку кресла. — Летний кубок длится целых десять дней. Торжественное открытие состоится в следующую среду. Нам нужно вылететь во вторник вечером.

— Хорошо, — выдавила она. — Меня подменят на работе.

— Ты когда-нибудь была в Милане?

— Нет.

— Матч состоится на стадионе «Сан-Сиро», который находится на окраине города. Мы с тобой остановимся в гостинице моего друга Филиппо Джордано.

Кьяра разволновалась при мысли, что будет делить один номер с Лаззеро. Хотя как иначе, они ведь будут играть роль влюбленной пары.

— Как мы должны себя вести? Я имею в виду…

— Как я обычно веду себя со своими девушками?

— Да.

— Ну, я не жду, что ты не будешь отходить от меня ни на секунду. Но, когда понадобится продемонстрировать какую-то страсть, мы сделаем то, что от нас ожидается.

Кьяра посмотрела на чувственные губы Лаззеро и с дрожью подумала, что поцелуй с ним будет более чем незабываемым. Его рот казался ей слишком… эротичным.

— У меня нет подходящей одежды для такого события, — заметила она. — Я могла бы пошить что-нибудь, но у меня нет времени.

— Одежда идет как часть нашей сделки. У нас есть стилист, которого мы используем во время съемок рекламы нашей продукции. В понедельник ты встретишься с Микаэлой, и она подберет тебе гардероб.

— Мне не нужен стилист, — напряглась Кьяра.

— Я могу послать с тобой свою личную помощницу с моей кредиткой. Но тогда ты потеряешь возможность воспользоваться бесценным опытом Микаэлы.

Идея похода по магазинам с личной секретаршей Лаззеро не понравилась ей еще больше, чем предложение воспользоваться услугами стилиста.

— Хорошо, — не стала больше спорить Кьяра. — Стилист так стилист.

— А теперь перейдем к истории наших отношений.

— И что ты придумал?

— Скажем все, как есть. То есть что познакомились в кафе.

— И ты не смог устоять перед моим эспрессо? — сыронизировала Кьяра.

— Я бы еще добавил сюда бесконечно прекрасные зеленые глаза, острый ум и необъяснимую загадку, которой является Кьяра Ферранте, — протянул Лаззеро.

— Никакой загадки нет.

— Нет? — Он пристально посмотрел на нее, словно хищник, выслеживающий свою добычу. — А мне так не кажется.

— Значит, ты ошибаешься, — как можно спокойнее ответила она. — И как долго тянутся наши так называемые отношения?

— Несколько месяцев, полных блаженства. Такого невероятного, что я надел тебе на пальчик колечко в знак нашей помолвки.

— Но ты ничего не говорил о помолвке, — изумилась Кьяра.

— Так наша история будет казаться более убедительной, и Каролина поймет, что у нее нет шансов.

— А она думает, что есть?