ресницы трепещут. — Устала от твоих аргументов и оправданий. До сих пор ты не назвала мне ни одной веской причины для отказа Габору. Теперь я убедилась, что это ваши прозападные идеи прогнали его прочь. Я собираюсь починить… аааа!

Мамин вопль ужаса застает меня врасплох, и я чуть не выпрыгиваю из собственной кожи. Она запускает пальцы в сумочку. — Сунита, — ее голос понижается почти до шепота, — не пугайся. — Мама придвигается ближе ко мне. Грубая ткань ее юбки вызывает зуд у меня на коже. — Но я думаю, что в доме с нами кто-то есть.

Если мое сердце еще сильнее ударит по ребрам, то что-нибудь треснет. Я хватаю маму за руку. — Ты, должно быть, неправильно поняла.

— Я не делала этого, — шипит она. Не отрывая глаз от спинки стула, мама шепчет: — Сунита, позвони в 9-1-1.

Я удерживаю ее. — Мам, там ничего нет…

Она снова стряхивает меня. — Сделай это.

Я достаю свой телефон. Я не просто паникую прямо сейчас. Я полностью схожу с ума.

Мама хватает мерную палочку, которую я держу за шкафом для посуды в гостиной. Сжимая линейку обеими руками, она медленно приближается к дивану.

Ломаясь под давлением, я бросаюсь к ней. — Мама, подожди!

— Грабитель! — Мама кричит, как банши, и с такой силой опускает линейку на спину Даррела, что великан рушится на пол. — Взломщик! — Еще один удар. На этот раз он распластывается, как раздавленный таракан.

— Мама, прекрати! — Я хватаю ее за руку, чтобы удержать от убийства невинного человека.

Она борется со мной. Черт. Эта женщина сильна для своего возраста. Мне едва удается вырвать у нее линейку.

— Мама, мама. Он не грабитель. Это не так!

Даррел стонет и медленно приподнимается на четвереньках. Зеленые глаза затуманиваются от боли, а губы слегка дрожат. Он прижимает руку к спине, как будто все еще чувствует, как линейка царапает кожу.

Я встречаюсь с ним взглядом. Мне так жаль.

Он быстро моргает и поднимается на ноги, опираясь на спинку дивана.

— Если он не грабитель, что он делает в этом доме? — Мама кричит.

— Он… — Я колеблюсь.

Ее проницательный взгляд останавливается на мне. — Сунита Кетцаль, почему у тебя дома крадется мужчина. Ты что, с ума сошла?

— Здравствуйте, миссис Кетцаль. — Даррел протягивает руку. — Я Даррел Хастингс. И я… — Его взгляд скользит ко мне. — Влюблен в вашу дочь.

Умамы отвисает челюсть.

Затем она хватается за линейку, как будто хочет снова побить Даррела.

— Мама! Мама! — Я обнимаю ее. — Ему еще не пришло время умирать.

— Только Бог знает, когда мы должны уйти. И Он сказал мне, что сегодня день этого панка!

Даррел вздрагивает, но стоит на своем. Впечатляет. Это мужество заслуживает поцелуя. Если он переживет этот день, конечно. Я не собираюсь целовать труп.

— Сунита. — Мама перестает сопротивляться. Я отпускаю ее, все еще не спуская с нее глаз. Ссутулив плечи, она вздергивает нос, как бык, и свирепо смотрит на меня. — Объясни.

— Мама, Даррел — шурин Алистера. Помнишь Алистера? Жениха Кении?

— Да, я его знаю.

— Он… мы… это… — Я бросаю на Даррела испуганный взгляд.

— Мне все равно, что это такое. — Мама указывает на Даррела. — Скажи мне. Это тот человек, о котором ты говорила? Тот, кто бросает тебе вызов? — Ее глаза расширяются. — Тот, у которого двое детей?

— Они… эм… да. — Я съеживаюсь.

Мама хлопает себя ладонью по лбу и стонет. — Ай-яй.

— Они действительно особенные мальчики, мама. Их зовут Бейли и Майкл. Ты не поверишь, какие они умные. Я…

— Хватит. — Мама поднимает руку.

Я еще раз обмениваюсь взглядом с Даррелом.

Он делает шаг вперед. — Миссис Кетцаль, я давно знаю Санни и могу заверить вас, что чувства, которые я испытываю к ней, никогда не исчезнут. Я буду бережно относиться к вашей дочери и буду любить ее всю оставшуюся жизнь. Это обещание.

Мама усмехается и отводит взгляд. — Ты думаешь, обещание что-нибудь значит?

— Я знаю, что мы только что встретились, мэм. Но раз я даю обещание, я выполняю его, несмотря ни на что.

— Моя дочь не будет встречаться с мужчиной, у которого двое детей. У нее вся жизнь впереди. Но у тебя? Ты видишь ее темную кожу, глаза майя и нос майя и думаешь, что ею можно помыкать. Кто-то, кого ты можешь превратить в свою проститутку и няню.

Даррел качает головой. — Мэм, я не думаю, что есть хоть одна живая душа, которая может помыкать Санни.

Мама издает еще одно раздраженное ворчание.

— Она мне дороже, чем вы можете себе представить. — Даррел смотрит на меня с нежностью в глазах. — Она самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал. — Он возвращает свое внимание к маме. — Я действительно не знаю вашей культуры, но я уважаю ее. Я уважаю Санни. Она… мы с мальчиками не просто хотим ее. Она нужна нам. — Его голос становится грубым. — Она — семья.

Я бросаю сердитый взгляд в сторону Даррела.

Мама замолкает. — Я увидела достаточно.

— Подожди. Мам, куда ты идешь? — Я следую за ней, когда она направляется к двери.

— Я собираюсь притвориться, что этого разговора никогда не было. — Она указывает на меня и Даррела.

— Игнорирование этого не изменит фактов, мама.

— Хорошо. Делай по-своему. Встречайся с этим мужчиной сколько хочешь. — Ее глаза темнеют. — Но когда придет время выходить замуж, ты должна выйти замуж за мужчину майя.

ГЛАВА 14

ЧУТЬ НЕ УБИЛИ НА ДОРОГЕ

ДАРРЕЛ

— Это не повредило кожу, — шепчет Санни мне в спину. Она открывает аптечку и достает из нее мазь. — Но она очень красная и… — Она прикасается к моей коже, и я вздрагиваю, — чувствительная к прикосновению.

— Твоя мама на удивление сильная. — Мои слова приглушены подушкой на диване Санни. После того, как миссис Кетцаль обвинила меня в том, что я взломщик, ударила меня по спине буквой закона, а затем объяснила — в недвусмысленных выражениях, — что я не должен долго думать о ее дочери, она выбежала вон.

В последовавшей тишине Санни чопорно исчезла в своей спальне, вернулась с аптечкой первой помощи и велела мне лечь на живот.

Теперь я нюхаю ее духи, застрявшие в голубой подушке с оборками, и разглядываю линейку, которая, вероятно, оставила на мне неизгладимый след. Она лежит на полу, все еще длинная и деревянная. Я удивлен, что эта штука не сломалась пополам со всей силой, которую использовала миссис Кетцаль.

— Мне так жаль. — Санни выдавливает бальзам на кончики своих смуглых пальцев.

— Не извиняйся. Мне следовало спрятаться получше или выйти через заднюю