Оказалось, что не только Меган завалила тест.

Прозвенел звонок, и мы с несколькими девочками направились в туалет, чтобы подкрасить губы. Эмили и Мими оказались рядом со мной.

— Что у тебя с волосами, Эм? — спросила Мими. — Сзади… пропал весь объем.

Эмили дотронулась до головы рукой, потом попыталась повернуться так, чтобы увидеть, о чем говорит Мими.

— Правда?

— Да… странно, почему так. — Мими тщетно попыталась взбить волосы Эмили, потом пожала плечами. — Тебе надо переделать прическу.

Одна за другой девочки вышли из туалета. Мы с Эмили остались вдвоем. Она все еще поворачивалась то в одну сторону, то в другую, пытаясь разглядеть то, что увидела Мими.

— Не переживай. Ты отлично выглядишь, — сказала я.

Она рассмотрела себя еще под несколькими углами. У ней был такой вид, будто она вот-вот расплачется.

— Ты такая добрая, Алексис. Но я не могу пойти на урок в таком виде, — проговорила она. — Можешь помочь мне? У тебя есть щипцы для завивки?

Эээ.

— Щипцы для завивки?.. В школе? Нет.

Эмили стала лихорадочно озираться, как будто они могли внезапно материализоваться из воздуха.

— Может быть, у ребят из театрального кружка они есть? — предложила я. — Или у болельщиц?

Глаза Эмили широко раскрылись.

— У болельщиц! Конечно!

— Но звонок прозвенит уже минуты через две. Нам надо на математику.

Она подошла ко мне и сложила руки на груди, как будто собиралась молиться.

— Пожалуйста, прикрой меня! Можешь что-нибудь придумать?

Я вздохнула.

— Я даже не знаю, Эм…

— Пожалуйста! У меня чрезвычайная ситуация. Я подойду так быстро, как только смогу. Просто скажи что-нибудь учителю…

В конце концов я согласилась. Но только потому, что просила Эмили.

Мне оказалось достаточно сказать мистеру Демарко, что у Эмили маленькая проблема женского характера, и он тут же ответил, что все нормально, и попросил идти на свое место.

В нашей школе телефонами можно пользоваться только на переменах. На уроках мы должны переводить их в беззвучный режим или на вибровызов. Поэтому, заметив, что мой телефон светится, сначала я не собиралась его доставать. Но потом все-таки аккуратно вытянула его и посмотрела на экран. Пришло СМС от Эмили.

ДЕВОЧКИ НУЖНА ПОМОЩЬ ТУАЛЕТ

Я закатила глаза. Вызывать меня с урока, чтобы помочь уложить волосы? Я не собиралась никуда идти, но тут почувствовала легкую боль в виске. Она не отпускала до тех пор, пока я не встала и не подошла к столу мистера Демарко.

— Эмили нужна моя помощь, — проговорила я.

— Иди, иди уже, — отмахнулся он. — Только, пожалуйста, без подробностей.

Когда я зашла в туалет, я сразу же инстинктивно посмотрелась в зеркало.

Все по-прежнему в порядке.

И тут я увидела Эмили.

Она сидела в углу, поджав ноги под себя. В руке у нее были щипцы для завивки.

Она сожгла себе половину волос. Над самым лбом у нее виднелась ярко-розовая блестящая полоска кожи. По ее виду можно было сказать, что Эмили очень больно.

По ее лицу текли черные, как ночь, слезы. Они капали на ее рубашку и оставляли темные разводы. Она подняла руку со щипцами.

— Ничего не получается, Алексис. — Она шмыгнула носом, накрутила на щипцы тонкую прядь волос и опустила их себе на голову. — Не понимаю, в чем дело.

— Господи, прекрати! — закричала я, бросившись к ней.

— Ничего не получается! — снова воскликнула она. — Объема нет! Помоги мне. Я недостаточно хороша для него!

Я попыталась отнять у нее щипцы, но она дернулась в сторону, вырвав целую прядь волос. Я вытащила штепсель из розетки.

— Эй! — запротестовала она.

Посмотрев поближе, я увидела, что вся голова Эмили покрыта темно-красными волдырями. От нее тошнотворно пахло палеными волосами. У меня опасно заныл желудок.

Она наморщила лицо, снова собираясь заплакать.

— Я урод, — всхлипнула она и прижала щипцы к щеке.

— Перестань! — завопила я, выхватила щипцы из ее руки и бросила их в другой конец комнаты. — Пойдем, тебе нужно в медицинский кабинет!

— Нет! — завопила она, обхватывая меня руками. — Нет, я не могу пойти в таком виде. Я выгляжу ужасно. Все увидят меня такой!

Я не могла тащить ее. И одну оставить я ее тоже не могла.

Я хотела позвать на помощь. Но что мне было говорить? Как объяснить происходящее?

Я достала телефон и набрала номер Меган.

— Пожалуйста, возьми трубку, — пробормотала я. — Пожалуйста.

Она взяла.

— Леке, ты же знаешь, что я на уроке?

— Ты мне нужна. Я в туалете в четвертом корпусе. Она колебалась.

— Иди сюда срочно, — сказала я. — Все вопросы потом.

Пока я разговаривала по телефону, Эмили начала ползти по полу за щипцами. Я побежала к ней, и как раз в тот момент, когда она взялась за ручку, я схватилась левой рукой за их металлическую часть.

Моему мозгу понадобилось мгновение, чтобы осознать происходящее, а вот пальцы инстинктивно разжались почти сразу же, после чего растопырились, как паук, у которого случился припадок.

— Зачем ты это сделала? — спросила она, прижимая к себе щипцы и отворачиваясь от меня. — Мне это нужно. Мне нужно быть красивой. Я недостаточно хороша для него.

Мы смотрели друг на друга несколько секунд, которые показались мне вечностью. Эмили не собиралась сдаваться без боя. А мне не слишком хотелось вырывать щипцы из ее рук. Один ожог у меня уже был.

— Алексис? Ты тут? — В проходе появилась Меган. Она огляделась и увидела Эмили на полу.

В то же мгновение в Меган проснулся младший тренер группы поддержки. Она включила воду в одной из раковин.

— Помоги мне подвести ее сюда!

Эмили была не против подойти куда угодно, только бы у нее не отбирали ее ненаглядные щипцы. Мы довели ее до раковины и начали брызгать холодной водой ей на голову и на раскаленный металл.

— Нам надо довести ее до моей машины, — сказала Меган, — Я довезу ее до дома.

— До дома? — переспросила я. — Ей нужно в больницу!

— Это невозможно, и мы обе об этом знаем, — проговорила Меган. — Кроме того, ей поможет Аральт.

Набирая воду в руку, я ударилась об кран обожженной частью ладони и взвыла от боли.

Эмили посмотрела на меня.

— Ох, Алексис… ты обожгла руку, — сказала она грустным голосом. — Болеть будет.

Потом она медленно подняла взгляд от щипцов к собственному отражению в зеркале.

И потрогала рукой свою изуродованную, обожженную голову.

И закричала.

Она кричала и кричала.

Она не визжала, как это делают герои фильмов ужасов. Это был вопль агонии, пронзительный и исполненный паники, который, казалось, никогда не затихнет. Иногда он переходил в поскуливание — так мог бы кричать